Марина Шаповалова, писатель, публицист
Ещё кое-что о том, что за эпоха завершается при нашей жизни. В ней произошло формирование новых типов идентичностей.
Для до-модерного человечества характерны были, скажем так, естественные коллективные идентичности: это семья, род, сельская община, племя. Даже город, население которого вряд ли превышало 50 тысяч человек. То есть человек осознавал себя частью сообщества, всех членов которого он знал в лицо. Он хорошо знал характер связей в своём сообществе, своё место в системе этих связей и своё значение. Прекрасно понимал, в чём состоят общие интересы его сообщества, это были и его личные интересы. С распространением христианства человек, по идее, знал, что его братья по вере тоже составляют вместе с ним единое тело Церкви, но весь христианский мир в его воображении никакого земного единого сообщества не составлял. Во-первых, потому что в христианстве слишком важна идея личного спасения, и только Бог на Своём Суде явит, кто и насколько был истинным христианином, чего ты не можешь при жизни знать о незнакомых тебе людях, живущих в других краях. Во-вторых, практическая жизнь христианина протекала в своей общине, в своём приходе, и тут были столь же понятные связи в кругу своих.
Воображаемые сообщества, частью которых человек должен себя мыслить, даже не представляя, сколько и каких людей его сообщество в себя включает, впервые возникают только с формированием наций. Нации нужны государствам в виде правящих элит для того, чтобы не нанимать войска за деньги. Интерес простонародья в этом процессе был скорее обратным: в предложенном заединстве под своим правителем крестьяне могли видеть лишь способ защищаться от набегов соседей. Но когда соседей их государь уже массово мобилизует патриотизмом, чтобы напасть на тебя, поневоле заразишься ответным энтузиазмом того же сорта. Эта смена мировосприятия закреплялась воспитательным процессом. Сначала просто в рамках традиции «за наших против ихних». Потом возникающими государственными институтами. Гений Бисмарка поставил процесс воспитания национального патриотизма на поток посредством массового школьного всеобуча. Кульминацию мы увидели в середине 20 века.
Параллельно, в том же 19 веке Марксу удалось замутить формирование новой мнимой коллективной идентичности – классовой. И хотя эта замечательная идея тоже натворила кошмарных дел, но, всё же, национальную ей перебить не удалось – опять же, смотри на события той же первой половины 20 века. После которых национальные идентичности мощно и окончательно сплавились в государственнические.
Можно ли из этого злокачественного состояния вернуться к нормальным идентичностям, локальным, спаянным исключительно реальными общими интересами, оставляющим пространство для значительного личного достоинства внутри своего сообщества – наука пока не в курсе дела.
У меня есть подозрение, что противоестественность массовых мнимых идентичностей формирует бесповоротно извращённое сознание «обобществлённых» государствами индивидуумов. Извращение воспроизводится в новых поколениях, не оставляя им шансов избежать принудительного форматирования. Личность отдельного человека в этой национально-государственнической лавине уже не является ничем, её значение ничтожно и не стоит никакого внимания. Возможно, эта лавина несёт нас в тупик конца Истории.