Добро пожаловать, дорогие «предатели»: что ждет в России вернувшихся релокантов

Секретарь Генсовета «Единой России» Андрей Турчак в очередной раз предлагает «сделать всё», чтобы вернуть покинувших Россию высококвалифицированных специалистов и предпринимателей. Но каждого рассматривать в индивидуальном порядке. «Надо в каждом регионе – еще раз, все эти фамилии известны – создать условия для их возвращения», - заявил Турчак. Эти заявления идут вразрез с мнением спикера Госдумы Вячеслава Володина, который в декабре прошлого года предлагал всем россиянам, которые уехали из России после начала СВО, повысить налоги и отменить льготы. Независимо от их возвращения или антироссийских высказываний. Так что же будет с возвращенцами: их встретят с хлебом и солью или будут преследовать как изменников? Разбираемся вместе с историками – опыт у нашей страны в этом плане богатый.

Сегодня в новостях можно услышать о возврате в Россию иностранных автомобилей, ликёров и виски, завозимых в порядке параллельного импорта, но не о возврате талантливых или хотя бы очень способных людей. Слишком крепка оказалась память о том, что ждало на родине тех, кто возвращался с территорий «идейного врага» в былые времена. Кандидат исторических наук Даниил Коцюбинский напоминает, что подобные иммиграции и репатриации происходили практически на всех этапах развития нашего государства, но последствия для возвращающихся были разными.

- Сколько эпох, столько конкретных мотиваций и перспектив – как для убегающих, так и для возвращающихся. Одно дело – бегство православных аристократов (бояр) сперва из Литвы в Москву, а потом обратно в Литву в XVI веке. Это были очень рискованные мероприятия, особенно в период начала Ливонской войны, но и до того – тоже. Другое дело – «тушинские перелёты» (люди, перебегавшие от царя Ивана Васильевича Шуйского в Тушине к Лжедмитрию II и обратно – прим.ред.) и прочие боярские «измены и возвращения» в эпоху Смуты начала XVII века. Здесь риска почти не было, и беглецы всегда могли рассчитывать, что на новом месте их ждут более интересные пожалования и статусы. Третье дело – «репатриация» с территории Карелии и Ингерманландии (уступленных Москвой Швеции по условиям Столбовского мира 1617 г.) православных крестьян, которым для новых мест поселения выделяли целые территории (так появилась «Тверская Карелия»).

В ХХ веке после революции репатриция прошла несколькими волнами, и каждый раз люди сталкивались с ужасающим «гостеприимством». Историк Алексей Кузнецов рассказывает, что советские власти допустили немало ошибок, которые сохранились в памяти поколений.

- С советской властью история такая – если мы говорим об эмиграции первой волны, то есть тех, кто в ходе гражданской войны и в последние ее дни и месяцы эмигрировал, довольно быстро, практически сразу, пошла некоторая обратная волна, пошла репатриация. И советская власть поначалу была к этому не готова: в одних местах создавали фильтрационные пункты, в других вообще запрещали въезд – но это касается именно массовой репатриации, которая рассматривается не столько как репатриация умов, сколько как репатриация трудовых ресурсов.

Когда стало ясно, что репатриация пошла не по плану, и поток людей иссяк, то советские власти стали прибегать к более изощрённым методам, которые зависели от социального положения и значимости эмигранта. Сначала по инициативе ОГПУ иммигрантов нанимали на работу как иностранцев по срочному контракту, а потом заявляли, что СССР не признаёт их иностранного гражданства и больше не выпускали за границу.

Конечно, в любые времена были люди, с которыми власти были более ласковы, вели переговоры и предоставляли различные преференции – поясняет Алексей Кузнецов.

- Если говорить о военных, это, например, возвращение генерала Якова Слащева, который не дал Красной Армии захватить Крым в конце 1919 года. К нему были подходы НКВДшной агентуры, он торговался, ему предоставляли гарантии, и в итоге эти гарантии были выполнены. Он вернулся в Россию, получил интересующую его престижную работу, он преподавал тактику на курсах «Выстрел», которые потом станут называться курсами Высшего командного состава. Темная история с его убийством, не очень ясна до сих пор: была ли это месть одиночки или советская власть «перерешила» и таким образом избавилась от него. Но в любом случае людей покупали возможностью работать, вести достаточно широкий образ жизни. Например, Алексея Николаевича Толстого буквально заманили обратно в Советскую Россию обещаниями публикаций, гонораров, обеспеченной жизни. Что касается таких людей как Толстой, Андрей Белый, скульптор Коненков и других деятелей литературы и искусства, то здесь идет речь не столько о практической пользе, сколько о репутационных приобретениях: смотрите, если такие талантливые, известные люди с мировой славой возвращаются в Советскую Россию, то это много говорит о Советской России.

Но это были, скорее, единичные случаи. Массовая репатриация проходила совсем по-другому. Особенно сильный отпечаток наложили 30-е годы. Для Марины Цветаевой возвращение в СССР оказалось роковым: сначала арестовали её дочь и мужа, потом мужа расстреляли, стихи не издавали, и спустя два года гнёта и нищеты, поэтесса покончила жизнь самоубийством.

А русских работников, вернувшихся после работы на Китайско-Восточной железной дороге в Харбине, признали агентурой японской разведки и террористами. К расстрелам приговорили 21 тыс. человек, ещё 10 тыс. человек отправили в лагеря.  Любой человек, вернувшийся из заграницы в Советский союз, мог подозреваться в шпионаже и прочих преступлениях против государства с соответствующими последствиями различной тяжести. Так что фразы Турчака о необходимости создать условия для возвращения людей, и что все фамилии известны, выглядят крайне неоднозначно. С учётом исторического опыта будет не удивительно, если речь идет о передаче дел спецслужбам и подготовке мест в исправительных учреждениях.

После Великой отечественной войны за пределами Союза осталось порядка 5 млн человек. Часть из них были пленными, часть осталась в западных странах добровольно и без желания возвращаться в разрушенную войной страну. Новое время – новые методы работы. В 1945 году уполномоченным по делам репатриации назначили бывшего начальника ГРУ генерала Филиппа Голикова. Его агенты выявляли советских граждан за границей, уговаривали вернуться, обещали безбедное будущее, обменивали их на попавших в советские лагеря иностранцев, обвиняли их в пособничестве нацистам ради экстрадиции и даже просто похищали.

В начале фильма «Восток-Запад» (1999 г) с Олегом Меньшиковым в роли врача Головина, возвращающегося с сыном и женой-француженкой после Второй Мировой из Франции в СССР, есть яркая драматическая сцена. После полного надежд путешествия на родину на роскошном корабле, советские реэмигранты сталкиваются с суровой действительностью сталинского тоталитаризма: почти всех прибывших с ними на пароходе отправили в лагеря или расстреляли. «Чудовищные ошибки», ведущие к расстрелу, начали происходить уже в порту сразу по прибытии пассажиров. Герой же, быстро поняв, куда на самом деле он вернулся, полжизни вынужден будет сотрудничать с госорганами – ради того, чтобы дождаться момента, когда будет можно организовать побег жены и сына назад во Францию. Фильм снят по мотивам автобиографической книги Нины Кривошеиной «Четыре трети нашей жизни». Вот что ее сын, русский переводчик и писатель Никита Кривошеин рассказывает о событиях того времени: «По прибытии всех распределяют по провинциальным городам и практически сразу, с лета 1949 года, начинают арестовывать. То есть были массовые посадки, очень быстрые, и часть посаженных, конечно, в лагерях погибла».

Но зачем они вообще стали возвращаться? По словам Кривошеина – потому что обманулись, поддавшись целенаправленной пропаганде: «Не надо думать, что ехали люди либо прокоммунистически настроенные, либо неудачники, те, кто не сумел внедриться в западную жизнь. Это абсолютно не так… Единственное объяснение этому всему — парадоксальный союз, сложившийся во Вторую мировую войну с Черчиллем и Соединенными Штатами… Сталину пришлось вернуть погоны, открыть церкви, воззвать к Дмитрию Донскому. Люди подумали, что началась дебольшевизация, и это было закреплено, подтверждено присланными во Францию Симоновым, Эренбургом, многими киноактерами, изданием газеты, открытием двух кинотеатров… <…> тоже появилась надежда на то, что и этот союз с Западом, и страдания военные, фронтовые приведут к дебольшевизации и возврату к национальному государству. Дальше не стоит рассказывать — все знают, как сложилось на самом деле».

Даниил Коцюбинский подтверждает: иммигрантам важен курс развития страны, куда хотят вернуться.

- Основные волны репатриантов пришлись на эпоху НЭПа, когда многим русским эмигрантам (их взгляды отразили публицисты-сменовеховцы – Николай Устрялов и др.) почудилось, что жизнь в СССР «налаживается», во многом возвращаясь к старым национал-имперским стандартам, и что для принявших советскую власть репатриантов появляются неплохие карьерные возможности, особенно с учётом грандиозных экономических и социально-политических планов, которые декларировало советское правительство. Но надо понимать, что все эти люди ехали в страну, которая, как им казалось в тот момент, движется навстречу либеральному Западу (Европе): что в эпоху нэпа, что в период Второй мировой войны. Репатриация, хотя и не столь значительная, происходила в период Перестройки и в начале 1990-х, когда вновь российская держава обозначила дрейф в сторону либерального Запада. Сегодня мы наблюдаем дрейф РФ в прямо противоположном направлении.

Сейчас, с учетом исторического опыта, чтобы успешные люди захотели добровольно вернуться в Россию, им, пожалуй, придётся стирать память. Либо реально создавать такие условия, хотя бы для высококвалифицированных специалистов и предпринимателей, от которых невозможно отказаться. А еще – сделать так, чтобы в это поверили. Задача тоже нетривиальная. Об этом - в следующем материале «НИ». Пока же все инициативы власть имущих больше похожи на ситуацию, когда администрация концлагеря предлагает сбежавшим заключенным вернуться назад…