«Тьфу на вас!» За что россияне так не любят Запад

Удивительные отношения россиян с западным миром известны давно. Этот психологический феномен подробно описан и широко изучен, однако не только никуда не исчезает, а время от времени проявляется с новой мощью: с одной стороны, граждане самой большой страны мира давно мечтают «жить как они», с другой, поскольку так жить никак не получается, клянут запад и тамошних обитателей на чем свет стоит.

Ишь как улыбается, негодяй!

Писатель Наталья Громова несколько раз столкнулась с проявлением этой прямо скажем «общественной шизофрении», о чем рассказала в своей публикации:

«Начиная с 2014 года, я два раза в году ездила на поезде в Варшаву. Тогда поезда еще ходили. Сначала польские, с прекрасными пожилыми поляками-проводниками, которые говорили "Прошу пани", были по особому вежливы и заботливы. Потом их сменил поезд РЖД. На нем тоже можно было ездить, он был чист, но проводники там постоянно униженно дрожали перед нашей и их таможней.

За эти годы поездок туда обратно и еще раз туда и обратно, у меня сложился абсолютно удивительный образ российского человека, пересекающего польскую границу за разными надобностями. Очень много было женщин, которые ехали к своим сыновьям-дочерям, внукам, которые женились в Польше. Эти женщины были удивительные создания. Одна смоленская учительница, ехавшая от дочери, которая была замужем за поляком, и радовавшаяся, что та так удачно покинула Смоленск, тем не менее, переехав польскую границу, стала поносить Запад, Польшу, НАТО и весь мир. Когда я имела неосторожность напомнить ей, что она только что говорила об удачной партии своей дочери, она рассвирепела и стала кричать нечто нечленораздельно так, что мне пришлось стоять до самого Смоленска. Она не могла успокоиться. Чувствовалось, что ей самой тяжело от этого логического парадокса, на который я ей указала.

Другая пожилая женщина, очень разговорчивая и доброжелательная рассказывала мне всю дорогу об ужасном западном мире (она всю жизнь проработала во Внешторге и устроила в русское посольство в Польшу свою дочь), а потом вдруг стала вспоминать как она попала на три дня в Норд-Ост заложницей, а муж сразу умер, а она с тех пор все время лечится, а денег никто не дал - они судятся, но все умирают от ужасных болезней... Я спросила ее и кто же виноват во всем, этом? -Кто, кто? -отвечала она. Журналисты, конечно. Это из-за них нас чуть всех не убили.

Она снова и снова радовалась, что дочь работает заграницей, а когда входил польский проводник с чаем, говорила мне. - Ишь, как улыбается, а ведь это одно притворство, неискренность! Все они такие!»

Читатели справедливо назвали этот феномен «классическим когнитивным диссонансом»:

- Какая-то несостыковка в мозгах. Правильно говорил Фрейд, что рациональное в человеке не может проникнуть в подсознание. У этих женщин они находятся в неразрешимом противоречии, но они сами его не осознают. А когда вы выводите эту несостыковку на поверхность, в область сознания, их начинает колбасить. Классический когнитивный диссонанс.

- Очень характерный ход мысли соотечественников. У меня несколько знакомых пенсионеров, которые вовсю поносят Запад, при этом их дети живут на Западе, и они постоянно к ним ездят. Есть даже одна пожилая женщина, которая уже 20 лет живет в Париже с семьёй, звонит: «У вас-то тихо наверное в Москве, хорошо, не то что у нас - вооружённые беженцы, бандиты, я на улицу боюсь выйти, я же русская, мы с соседкой двери запираем…»

- Да, но заметьте, они это говорить-то говорят, однако свои конкретные интересы жадно и умело соблюдают - едут на Запад, берут охотно западную помощь, добывают западные лекарства и товары, стараются, чтобы дети и внуки поучились на Западе. Говорили такое, мне иногда кажется, потому что как бы еще ощущали «наблюдение» этакого некого всевидящего…

Стакан разбил и в рыбу плюнул!

В этой связи любопытно будет сравнить впечатления Громовой с подобными же, только более чем столетней давности, опубликованными замечательным русским писателем Александром Куприным в эссе «Немножко Финляндии». Из этого сравнения можно сделать даже несколько оптимистичный вывод: дикости в проявлении этого феномена с тех пор несколько поубавилось:

«...Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку (тридцать семь копеек). Никакого надзора, никакого недоверия. Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности, были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой. Но когда мы возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина в истинно русском жанре. Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам. Всем известен этот тип кулака из Мещовского уезда Калужской губернии: широкая, лоснящаяся, скуластая красная морда, рыжие волосы, вьющиеся из-под картуза, реденькая бороденка, плутоватый взгляд, набожность на пятиалтынный, горячий патриотизм и презрение ко всему нерусскому - словом, хорошо знакомое истинно русское лицо. Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами.

- Вот дурачье так дурачье. Ведь этакие болваны, черт их знает! Да ведь я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов... Эх, сволочь! Мало их бьют, сукиных сынов! Одно слово - чухонцы.

А другой подхватил, давясь от смеха:

- А я... нарочно стакан кокнул, а потом взял в рыбину и плюнул.

- Так их и надо, сволочей! Распустили анафем! Их надо во как держать!..»

Мрачная характеристика русского ума

А великий русский ученый, академик Иван Павлов посвятил этому феномену цикл из трех лекций, с которыми он выступил весной 1918 года. Главный вывод, которым поделился Павлов с соотечественниками сводится к следующему: русскому человеку реальность не указ, он живет фантазиями и собственными представлениями, не зависящими от фактов. Но именно в этом образе мыслей - угроза и самой России, и ее соседям по планете. Вот несколько фрагментов из его выступлений:

«... Русский ум не привязан к фактам. Он больше любит слова и ими оперирует. (...) русская мысль совершенно не применяет критики метода, то есть нисколько не проверяет смысла слов, не идет за кулисы слова, не любит смотреть на подлинную действительность. (…)

Матрос, брат моей прислуги, все зло, как и полагается, видел в буржуях, причем под буржуями разумелись все, кроме матросов и солдат. Когда ему заметили, что едва вы сможете обойтись без буржуев, например, появится холера, что вы станете делать без докторов? Он торжественно ответил, что все это пустяки, ведь это уже давно известно, что холеру напускают сами доктора... Стоит ли говорить о таком уме и можно ли на него возлагать какую-нибудь ответственность? (…)

Возьмите вы наших славянофилов. Что в то время Россия сделала для культуры? Какие образцы она показала миру? А ведь люди верили, что Россия протрет глаза гнилому Западу. Откуда эта гордость и уверенность? И вы думаете, что жизнь изменила наши взгляды? Нисколько! Разве мы теперь не читаем чуть ли не каждый день, что мы авангард человечества! И не свидетельствует ли это, до какой степени мы не знаем действительности, до какой степени мы живем фантастически! (…)

Мы всегда в восторге повторяли слово "свобода", и когда доходит до действительности, то получается полное третирование свободы... У нас есть пословица: “Что русскому здорово, то немцу - смерть”, пословица, в которой чуть ли не заключается похвальба своей дикостью. Но я думаю, что гораздо справедливее было бы сказать наоборот: “То, что здорово немцу, то русскому - смерть”. (…)

Нарисованная мною характеристика русского ума мрачна, и я сознаю это, горько сознаю. Вы скажете, что я сгустил краски, что я пессимистически настроен. Я не буду этого оспаривать. Картина мрачна, но и то, что переживает Россия, тоже крайне мрачно. А я сказал с самого начала, что мы не можем сказать, что все произошло без нашего участия. Вы спросите, для чего я читал эту лекцию, какой в ней толк. Что, я наслаждаюсь несчастьем русского народа? Нет, здесь есть жизненный расчет. Во-первых, это есть долг нашего достоинства - сознать то, что есть... Следовательно, хотя бы у нас и были дефекты, они могут быть изменены. Это научный факт. А тогда и над нашим народом моя характеристика не будет абсолютным приговором. У нас могут быть и надежды, некоторые шансы…»

Увы, даже такой великий ум, как Павлов, глубоко заблуждался: с тех пор прошло больше столетия, но ни надежд, ни шансов на исправления этой ситуации не прибавилось.