По белорусскому сценарию? Куда приведет Россию практика досрочного голосования

Социолог Сергей Ерофеев прокомментировал в своем блоге итоги российских выборов на примере отдельно взятого Татарстана:

«Прекрасной иллюстрацией выбранного Кремлем курса на силовое правление в России является поведение властей на сентябрьских выборах в Татарстане, где был превзойден опыт белорусских фальсификаций. Однако до полного перехода к силовому правлению на фоне потери легитимности, как в Беларуси, и фактического упразднения системы выборов Кремль должен сделать еще несколько шагов.

Среди них, во-первых, реформа управления не доверием, а представлением о доверии к власти, чего с очевидностью требует значительное падение рейтингов как Единой России, так и правительства во главе с президентом. Кроме того Кремлю невозможно обойтись без развития самопредставления в смысле саморепрезентации. Это по сути такой “аутотренинг” власти, обеспечивающий истинную или иллюзорную уверенность в способности и дальше стабилизировать “русскую табуретку” (“верь–бойся–проси”, см. комментарий). И то, и другое означает, что несмотря на значительное усиление ножки табуретки под названием “социальное принуждение” какое-то время по-прежнему взаимодействие властей и общества будет основываться на учете развития и представления политических рейтингов и электоральных результатов.

Если запрет с декабря 2019 на публикацию электоральных рейтингов уже является заметным вкладом Кремля в похороны электорального авторитаризма (он же плебисцитарный режим, он же информационная автократия), то с рейтингами доверия (априорное отношение к ожидаемым действиям объекта, граждансикй кредит) и одобрения (апостериорное отношение к совершенным действиям, гражданский эффект) еще предстоит поработать. С учетом анамнеза российской системы выборов как основания легитимности представляется, что и эти рейтинги утратят свою роль, а соответствующие соцопросы будут прекращены, поскольку даже если их еще больше с неизбежностью фальсифицировать, плебисцитарный механизм социального контроля будет подорван.

В таких условиях главной опорой снижающейся легитимности должны стать электоральные прецеденты, то есть ссылки на предшествующие результаты выборов. Более того, переход к силовому правлению может быть более-менее эффективным только при раздувании, инфляции электоральных прецедентов с повышением градуса представления доверия избирателей и саморепрезентации власти.

Сравнение Татарстана и Беларуси тому отличный пример. Можно предположить, что до нынешней избирательной кампании половина жителей Татарстана верила если не в декларируемый высокий процент Единой России, то хотя бы в то, что она все равно побеждала. После того как сегодня было объявлено, что 52% избирателей региона проголосовали досрочно, эта вера должна пошатнуться, о чем говорит опыт Беларуси. В наконец-то объятой революционными протестами против электоральных фальсификаций стране на досрочке-2020 проголосовало якобы 41,7%, тогда как в 2015 якобы 36,05%. Власть, в силу электоральной инфляции, не смогла не повышать градуса представления доверия избирателей к себе, и это в итоге внесло вклад в слом системы плебисцитарного социального контроля.

В отличие от Беларуси, в России не было практики массового досрочного голосования ради обеспечения социального контроля, оно получило законодательное обеспечение в ходе подготовки к фальсификации результатов "конституционного голосования" только в июне 2020. Но, если видимость выборов в стране сохранится, то, скорее всего, беларуские тренды, традиционно опережавшие российские, должны быть переняты и в этом. С помощью этого и других новых механизмов представления доверия избирателей по итогам следующей думской кампании успех Единой России должен быть громче, чем на региональных выборов этого сентября. Процент же Путина на следующих президентских выборах должен быть еще выше, чем в 2018 и чем доля проголосовавших за устранение ограничений его президентства в 2020.

В экономическом отношении кремлевская система социального контроля предполагает не простое, а безостановочное воровство. Это является не оценочным суждением, а научным фактом; иначе теряется не столько дополнительная выгода, сколько сам контроль, а это экзистенциальная угроза режиму. Как минимум так же обстоит дело и с воровством политическим, то есть, в первую очередь, с фальсификаций выборов. Но на это накладывается еще и электоральная инфляция. Очевидна одна из важнейших закономерностей российской политической жизни с 2000 – повышение от раза к разу путинского процента как главного электорального результата. Кремлю для поддержания саморепрезентации как ощущения контроля над обществом важно не только не останавливаться в краже голосов, но и увеличивать ее масштабы. Так, прецедент 2000 в 51,95 % привел в 2004 к 71,31 %. После "медведевского перерыва" новый прецедент 2012 в 63,6% привел в 2018 к 76,69 % и в 2020 к 77.20%. Так Кремлю придется на следующих президентских выборах показывать уже лукашенковский результат, что с учетом перелома в легитимности Путина в 2020 году, когда исчезло путинское большинство, укладывается в ставшую наглядной схему утраты социального контроля в Беларуси.

Мы не знаем, состоятся ли президентские выборы в России в 2024, раньше или позже, состоятся ли они в рамках нынешней системы вообще. Сейчас идет небывалая проверка политологических теорий современных авторитаризмов, когда правильно задумываться о возможности возрождения авторитаризмов старых, классических, или появления авторитаризмов неоклассических. Западные теоретики этого пока не проходили. Если же говорить о теории социологической, то мы становимся свидетелями того, что называется компрессией пространства и времени, когда социокультурные процессы ускоряются, а фактор неопределенности усиливается. Недавно запущенный Кремлем процесс говорит о том, что он встал на путь опасного ускорения...»