Капля крови, финики и четки... Как Олег Горюнов стал Мохаммедом

Олег Горюнов, "Новые Известия"

1997 года, Багдад. Английская и американская авиация бомбят Ирак. Журналисты со всего мира съехались в иракскую столицу, чтобы, как принято говорить на телевидении, «освещать» военные действия. Автор этой статьи, работавший в телекомпании ТСН, вместе с одним из лучших российских операторов - Вячеславом Харитоновым- на неделю командируются в Багдад.

Всех журналистов селят в самую фешенебельную гостиницу города "Ар-Рашид" – так удобнее контролировать их передвижения по городу. На полу у входа – мозаичный портрет Буша-старшего. Зачем? В восточной культуре, особенно у арабов, прикосновение обуви к лицу считается худшим из возможных оскорблений. Вот все волей-неволей и топтались по изображению главного врага Саддама Хуссейна.

Журналистскую работу 20 лет назад в Ираке нужно было начинать с визита в Министерство культуры. После короткого собеседования каждой съемочной группе предлагалось воспользоваться услугами гида-переводчика (местного «кагэбешника»), за 400 долларов в день. Таких денег у автора этой статьи не было. Звонок Гендиректору ТСН Александру Гурнову ничего не дал: «Хочешь вернуться в Москву – возвращайся!».

Делать нечего – пришлось работать без гида, поэтому каждое расчехление видеокамеры заканчивалось наставленными на тебя стволами автоматов иракских полицейских. Но слова «Раша, Раша» выручали каждый раз.

Как-то поздно вечером, уставшие от съемок разрушенных домов и переполненных ранеными больниц, мы с оператором вышли прогуляться по вечернему Багдаду. Быстро набрели на главную шиитскую мечеть Аль-Аскари. Какой-то незнакомец, свободно владеющий английским языком, спросил нас: «Хотите, я договорюсь, чтобы вам разрешили снимать внутри мечети?» Мы тут же согласились. К нам вскоре вышел имам, мы сфотографировались у входа.

Фотографируясь у входа в мечеть, мы с оператором и представить себе не могли, с чем нам придется столкнуться через несколько минут. Но прежде чем переступить порог мечети, мы, по совету «переводчика», повторили на арабском языке за имамом несколько фраз, не придав этому никакого значения.

Узкими темными коридорами нас привели в достаточно просторное помещение, усадили на пол. Как вдруг, «переводчика» попросили встать, к нему подошел имам, и непонятно откуда взявшейся у него пикой он … проколол нашему провожатому щеку! Звук протыкаемой кожи до сих пор стоит у меня в ушах. Слава скомандовал: «Пиши стэндап!», и я что-то пробормотал в камеру на фоне выпученных от ужаса глаз «переводчика».

Немного придя в себя, я умудрился спросить: «Это фокус? Почему нет крови?». «Это говорит об истинной силе мусульман», - таков был ответ, на последнем слове которого из щеки все-таки вытекла капелька крови.

Затем нам показали усыпальницу двух имамов — Али аль-Хади и Аскари, сопроводив это рассказом о нетленности их тел на протяжении многих десятков лет.

Потом была ночная поездка в загородный дом имама, где нас накормили, а потом позволили задать несколько вопросов дервишам, получившим в этом доме ночлег.

Расчувствовавшись, я рассказал с глазу на глаз хозяину дома о своей беде – с первой женой никак не мог заиметь детей. Тот выдал мне горсть сушенных фиников и четки, заверив, что как только я переберу эти четки в руке тысячу раз и съем финики, моя мечта о детях сбудется.

Провожая нас к машине, «переводчик» сообщил, что автора этой статьи (Олега) теперь зовут Моххамед, а оператора (Славу) – Валид. Вот так при Саддаме Хуссейне православных журналистов посвящали в ислам, но узнали мы об этом только вернувшись в Москву. Нанятый нами профессиональный переводчик, сообщил нам об этом, просматривая отснятые материалы.

Хитрость иракских мусульман заключалась в том, что, повторяя за священником у входа в мечеть слова, как оказалось, мы трижды поклялись в верности пророку Моххамеду.

Перепуганный насмерть, я побежал в церковь, но батюшка сказал, что, если я не понимал, что происходит, то могу об этом забыть.

Забыть быстро не получилось – в кухонном ящике еще много лет лежали финики и четки. Детей иметь очень хотелось, и в душу, каждый раз, когда я открывал этот ящик, закрадывались сомнения: а может попробовать?

Во втором браке у нас с Юлей через девять месяцев после свадьбы, появилась прекрасная дочь. Сразу после этого финики и четки полетели в мусорное ведро. И только звук прокалываемого человеческого тела иногда тревожит мои воспоминания об Ираке.

И становится немного жалко напрасно пострадавшего «переводчика», которому, согласно исламским религиозным верованьям, за посвящение в ислам русских журналистов, было «гарантировано» попадание после смерти в рай. Он все-таки и страху натерпелся, и кровь свою пролил…

А на память об Ираке остается картина местного художника, шахматы и медаль, купленная на блошином рынке в Багдаде, которую я на первом же после этой командировки корпоративе долго (около часа, наверное), выдавал за награду, врученную лично Саддамом Хуссейном. А что? На войне бывает всякое!))))

Эта история, возможно, пригодится нашим туристам, выбравшим мусульманские страны для отдыха, и моим коллегам, отправляющимся на работу в Сирию, например.