Дневник "тяжелого" пациента: как публицист Митрофанов лечился в эпоху коронавируса

Постоянный автор «Новых Известия» Сергей Митрофанов пережил в этом году несколько очень неприятных ситуаций, непосредственным образом связанных с пандемией коронавируса, и по профессиональной журналистской привычке зафиксировал эти события и свое отношение к ним в своей публикации. Учитывая сложнейшее эпидемическое положение, в котором оказалась сегодня Россия, опыт нашего автора может пригодиться читателям.

Первая встреча

Честно говоря, я никогда особенно не верил в ковид, за что однажды получил отлуп от живущего в Германии питерского бывшего телеведущего, моего товарища. Вернее, верил, что он существует, но лишь в череде других болезней, которыми я всеми переболел. Причем первая встреча с ковидом меня лишь еще больше убедила в своей неуязвимости.

Дело было так. Зима. Вдруг странно заболела жена. За считанные недели она потеряла силы настолько, что уже не могла самостоятельно дойти до кухни. Кончилось это госпитализацией в 64 больницу, которая в связи с пандемией находилась как бы на осадном положении. К больным никого не пускали и заставляли родственников стоять в кашляющей и чихающей очереди на проходной, чтобы оставить передачу. Там ей, однако, подняли гемоглобин, железо, и, хотя она по-прежнему так и не смогла ходить своими ногами, выписали с эпикризом «достигнуты существенные улучшения».

Пока же лечили, все время производили различные измерения.

В больницах вообще обожают измерения и протоколы. На одном из таких измерений мою жену потребовалась везти по морозу в другой корпус. Естественно, что по дороге простудили. Стали лечить в «красном» корпусе для инфекционных больных. По одному тесту там поставили ковид, по другому – вроде бы нет. Так и выписали от греха подальше на очередные выходные.

Поскольку во всеобщей компьютерной системе красным заморгало «ковид», на следующий день к нам пришел врач в скафандре, он оставил лекарства (что меня тронуло, я всегда умиляюсь, когда получаю что-то, на что не рассчитываю), затем пришел другой уставший врач, чтобы взять кровь. У этого врача был к тому же артрит, и пришлось помогать ему подняться со стула и дойти до лифта.

Тем не менее, через несколько дней у моей жены поднялась температура и катастрофически упала сатурация. Через районный диспетчерский центр с действующей аппаратурой КТ нас отправили в знаменитую Коммунарку.

Коммунарка предстала передо мной набором скороразвернутых лунных модулей. По рассказам жены (позже) внутри тоже было странно. Она помнит залу, через потолок которой просвечивали звезды. Медбратья с огромной скоростью развозили больных на кроватях с колесиками, причем сами стояли типа на подножке, отталкиваясь ногой от пола. Она помнит медбрата с серьгой в ухе и в пиратской повязке. Хотя, возможно, тут играл фактор высокой температуры.

За неделю проблема была как бы решена и нас снова отправили домой. Меня с машиной впустили в зону, но при этом некому было довезти больную до машины, да и не было самой тележки.

Из пережитого я сделал следующие выводы.

Первое. В Москве медицинская система в целом адекватно отреагировала на вызов пандемии. Она реально завалила болезнь лекарствами, живым кислородом и исследованиями на КТ. Огромное значение имели протоколы действий, которыми следовали врачи в больницах и на местах.

Второе. Очень странно, что эти протоколы имели явные дырки.

Например, совершенно цивильный и даже без маски я открывал дверь "врачам космических войск" в скафандрах, которые обходили меня, как будто я не существовал, хотя и жил в одной квартире с ковидом и имел непосредственный контакт с инфекцией. Никто не предлагал мне пройти тест на ковид. Типа ваши трудности, хотите тест – делайте на коммерческой основе за деньги.

Третье. Лечиться в больнице можно лишь если ты болен, но не очень-очень болен. Если недвижим, то тебе там будет очень плохо. В 64 больнице можно было за дополнительную плату (1500 рублей за неполный рабочий день) нанять сиделку, которая принесет попить и поможет отправить естественные потребности. В Коммунарке, которая запечатана еще более жестко, этого сделать невозможно в принципе, надейся лишь на помощь более ходячих товарищей по несчастью.

Итого, больницы худо-бедно лечат, но за больными не смотрят и не ухаживают, и обожают жуткие диагнозы, которые, к счастью, не все сбываются. В целом же это Босх, ад, который никому не пожелаешь пережить. Преодолевать последствия этого ада пришлось несколько месяцев.

Четвертое. Свинью подложил мэр Собянин. Пока я носился из больницы в больницу, тратя скудные средства, он объявил локдаун для пожилых и отменил социальный проездной. Мелочь, но неприятно.

Пятое. Хотя это может быть и «первым», и даже «единственным», но ковидом нас все-таки "наградила" больница, а не улица, что свидетельствует об еще каком-то дефекте Системы.

Шестое. Первая конкретная встреча с ковидом завершилась моей уверенностью в своей неуязвимости.

Близилась весна, катастрофически жаркое лето и моя вторая встреча с мировым вирусом.

Вторая встреча

Полученный жизненный опыт так же убедил меня и в том, что сам я для пандемии неуязвим, поскольку мне приходилось мотаться по больницам, стоять в кашляющих очередях на проходных, и даже побывать в знаменитой Коммунарке, из которой, по моему впечатлению, ковид должен был сочиться из всех щелей.

Однако мобилизация физических и психических усилий, которою мне пришлось предпринять зимой, не прошла даром.

И хотя я привык ко всякого рода мобилизациям… Такой мобилизацией было все журналистское десятилетие в 90-х… Ковидная мобилизация в 2021 году после моих уже 65-ти, видимо, стала перебором. Она сожгла все имеющиеся силы и даже залезла в мой личный фонд будущего. Это как будто бы я взял кредит, который нечем будет отдавать.

Неожиданно я почувствовал, что стал задыхаться, участился пульс, я потерял сон и аппетит. Таблетки по советам друзей поначалу помогали, а потом перестали. Тяжело вздохнув, районный терапевт сказал, что начались необратимые изменения и дальше будет только хуже. Врачи у нас не скупятся на негативные предсказания.

Жарким летом 2021 года мне приходилось спасаться от приступов аритмии тем, что я уходил в пять утра в лесопарк, чтобы полежать на земле.

Ничего удивительного, что дело кончилось тем, что в конце концов пришлось вызвать скорую и уехать все в ту же 64 больницу (ее основная специализация – сердечно-сосудистые заболевания), которую на этот раз я увидел и почувствовал не снаружи, а изнутри.

Итак, в больнице я сразу попал под определенный протокол (медицинские протоколы, по моему убеждению, благо, они заставляют врачей действовать тогда, когда непонятно, как действовать). По протоколу мне ночью (когда начался приступ) сделали укол коричневой жидкости из огромного шприца. Это было мочегонное средство вместе с успокоительным. И приступ кончился, и я уснул.

В дальнейшем больница каждый день утром и вечером пичкала меня коктейлем из множества таблеток, которых накануне резал медбрат – там были и половинки, и четвертинки, то можно представить, если бы я пил их амбулаторно и за свои деньги, то вылилось бы это в огромную копеечку. Постсоветская больница РЕШАЛА эту проблему! Спасибо Собянину!

С другой стороны, выяснить, из чего состоял коктейль, не всегда удавалось. Медбратья ссылались на «лечащего врача», с которым я встретился только в самом конце и только в коридоре, на ходу.

Да и вообще современные врачи не стремятся оставить документальный след своего лечения. Про лекарства они говорят скороговоркой, заставляя вас воспринимать названия на слух и коряво записывать в блокнотик. Если что-то пойдет не так, вам потом нечего будет предъявить. Очевидно, это примета времени.

Еще была в постсоветской больнице решена проблема с медоборудованием. И дорогих приборов, и кислорода, и КТ с «эхо чего-то» там было предостаточно. Отличным, я считаю, стало питание. Много лучше и обильнее, чем в советское время, причем некоторые варианты овощных салатов я потом решил взять на вооружение.

Но чудо это, я подозреваю, не вечно.

Только что в стране произошло скандальное повышение цены сахарного песка, и с сахаром столовка стала ужиматься. Лишнего кусочка не выпросишь. А что будет дальше, когда экономика уйдет в пике? Важно, к тому же, что сквозь постсоветское собянинское богатство в больнице все равно продолжала просвечивать советская бедность.

Например, чтобы открыть фрамугу (было душно), надо иметь оконную ручку-открывалку, а ручка была всего одна на отделение и лежала она на ресепшене. Три туалетных места на отделение из 50 человек, куда заходили и маляры, которые одновременно с вашими лечебными процедурами красили стены, это, конечно, мало. В советское время считалось, что буржуазный комфорт больному, да и вообще советскому человеку, не нужен, блажь это, так эта инерция сохранилась.

Секретным оружием отделения (как в 18 веке – «давайте ей пустим кровь!») были мочегонные. Считалось, что большинство проблем с сердцем проистекают от внутренних отеков, мочегонные эти проблемы снимали. Но у этого метода был и маленький недостаток: если перестараться, можно так опустить артериальное давление, что больной впадет в кому. Когда я попросил наконец померить мне давление, выяснилось, что тонометр находится на другом посту и за ним надо идти.

Также оказалось, что тонометры тут у всех врачей разные – и электрические, и те, в которых давление надо нагонять грушей, и такие, в которых надо слушать ухом. Не удивлюсь, если и показывали они разное. Когда я мерил, давление было критичным. Когда они – все зашибись!

За две недели лечения основная проблема была чудесным образом вроде бы решена (если не считать, что врач в коридоре поставил мне смертельно-опасное заболевание, которое пропустили с детства), но я потерял способность ходить. Было ли это следствием самой болезни или лечения мочегонными, я не знал. Выписавшись, я обнаружил, что не могу преодолеть пространство двора. А потом стала подниматься температура.

Сначала немного, потом побольше, а однажды, проснувшись, я почувствовал, что больше не слышу запахов. Прыснул в нос французскими духами – ничего! Вода! И я понял: это ковид, и опять из больницы. Так произошла моя вторая встреча с ковидом.

«Счастливое» излечение

Наконец, и я заболел. И понял, что ковид – это серьезно. Более того, я серьезней отнесся и к версии, что ковид – это не что-то одно, а нечто, подбирающееся к уязвимым частям организма.

Иными словами, если бы я не был обессилен предыдущем лечением, возможно, инфекция и не так остро схватила бы меня в тиски. Но все вместе создало угрожающую атмосферу и пришлось на «скорой», дребезжащей незакрепленным ведром, отправиться в Первую инфекционную больницу.

«Первая» встретила меня достаточно комфортными полупустыми палатами с собственными душем и туалетом (новая «волна» эпидемии еще не подошла), а за окном вы могли бы заметить циклопическое строительство новых корпусов под «ковид будущего», что, однако, не прибавляло оптимизма. Ибо это говорило о том, что «там» знают что-то, что не знаем мы.

Самое любопытное, что по основной ковидной симптоматике я не чувствовал особого беспокойства. У меня не было воспаления легких и обычных в таких случаях проблем с дыханием. Но была какая-то жуткая обессиленность, которая, однако, не заслужила внимание врачей и не получила оценки. За ковидные две недели, как потом выяснилось, я потерял двадцать килограмм, превратившись таким образом в узника Освенцима.

Лечение в Первой было еще более анонимным, чем в 64-й. Все заходящие в палату врачи были упакованы в космические костюмы и выявить среди них «лечащего врача» не представлялось возможным. Остальные говорили: «Спросите у лечащего». И на самом деле с «лечащей врачихой» я поговорил лишь в самом конце, когда она уходила в отпуск и наконец выписала меня домой.

Вообще врачи нападали на палату набегами. Вдруг в полумраке (если это было раннее утро или вечер) вбегали несколько человек и начинали раздавать коктейли из лекарств, делать уколы и проводить измерения, о результатах которых они не сообщали. В довершение хаоса подъезжала тележка с едой, и недовольная раздатчица требовала, чтобы мы быстрее разбирали свои порции, ибо "вас много, а я одна". В очереди наша палата стояла последней, и еду она раздавала, как будто отрывала от себя.

Рядом со мной лежал достаточно молодой человек, который подхватил ковид в деревне. Поняв, что лечить его тут не будут, да и некому, он сел в машину и погнал несколько часов в Москву. А я уже знал по своему опыту, что у заболевших ковидом размывается внимание, можно запросто слететь с дороги. Образ мчащихся в Москву по скоростным трассам ковидных водителей меня, честно говоря, несколько смутил.

Второй и тоже достаточно молодой, но уже грузный мужчина все время кашлял, лежал голым поверх одеяла и не в состоянии был самостоятельно дойти до туалета. Почему-то он считал, что он-то в полном порядке, а врачи вроде как поддерживали его в этом мнении.

Меня заставляли дышать кислородом и лежать на животе, чтобы не слеживались легкие. И то ли приборчик сатурации наконец стал показывать адекватные цифры, то ли сыграло то, что «лечащая врачиха» уходила в отпуск, меня выписали даже раньше, чем я рассчитывал.

При этом, чтобы поехать домой, я попробовал задействовать машину скорой помощи (так иногда делали, когда больной плохо стоял на ногах, а я плохо стоял на ногах). Но мне ответили: на «скорых» мы возим с ковидом, а у вас уже нет ковида, ёк, вы излечились, следовательно, как-нибудь сами.

В американских фильмах больного вывозят на каталке, чтобы он не набил шишку непосредственно в лечебном заведении. Здесь же на подгибающихся ногах, с волочащейся сумкой, я поплелся к проходной, где никого не было. Шел моросящий дождик. Сел на холодный бордюр (ноги не держали) и вызвал такси. Слава богу, оставалось несколько минут мобильного Интернета (во всех больницах, где я был, вай-фай почему-то не работал, хотя должен бы – очередной приступ неоправданной скаредности).

Накануне выписки у меня состоялся очередной экзистенциальный разговор с обнаружившимся лечащем врачом. Как и в 64-й больнице разговор пошел о том смертельном заболевании, которое у меня походя выявили. По мнению врача, я был в худшем положении, чем тот больной, который лежал голым, все время кашлял и не мог самостоятельно сходить в туалет. Добрый врач предложил (а) написать электронное письмо в некую «третью» больницу, которая бы продолжила лечение и сделала бы операцию.

Однако ехать в «третью» больницу после достаточно измучивающего лечение в первой и второй, уже не было никаких сил. К тому же я уже знал, чем кончаются благие порывы государственных врачей найти место на стороне. Как правило, такие порывы не приносили никаких результатов, на звонки и е-мейлы никто не отвечал или отвечали, что мест нет. Продолжая попытки пробиться, вы просто попадали бы на коммерческую дорогу. Хорошо, если она куда-то привела, но, как выяснилось, и это далеко не факт. Так, товарищ рассказал, что его товарищ с аналогичным заболеванием заплатил миллион, но операции так и не дождался, а миллион никто не вернул.

На самом деле, я уже свыкся с мыслью, что жизнь конечна, и не собираюсь участвовать в беличьих бегах в колесе с целью ее продления, но обидно закончить, не получив все заказанные товары с AliExpress и не восстановив передачу показаний по водосчетчиками.

Пока что я выбрал стратегию плыть по течению, по возможности вернув себе аспекты существования, которое имел до болезни.