Вперед, плагиаторы! Система авторских прав тонет в судах

Суд признал незаконным использование произведения Валерия Рокотова в постановке «Одесса 913», созданной Театром им. Ермоловой и продюсером Л. Роберманом. О ситуации вокруг неё «НИ» писало в статье «Кастетом от Мельпомены». При этом он назначил не просто небольшую, а ничтожную компенсацию.

По закону, компенсация определяется, исходя из гонорара, полученного нарушителем. Ограбленный автор должен получить сумму гонорара нарушителя, увеличенную вдвое. Это штрафная санкция, соответствующая мировой практике, – чтоб не повадно было. Всего нарушители намолотили за шесть лет 37 миллионов. Успехом своим спектакль обязан именно фрагментам из ограбленной повести. Автор, один из ведущих московских критиков, доказал это, разобрав историю постановок пьесы «Закат» в статье для «НИ» «Как меня ограбили «поклонники Бабеля». Сумма гонорара режиссёра Овчинникова, обокравшего чужую повесть, - 1 миллион 82 тысячи рублей. Вместе с моральной компенсацией истец требовал 2,5 миллиона. Суд назначил – 123 тысячи.

"Суд удовлетворил просьбу ответчиков, которые сами себе назначили компенсацию. Такую, какую хотели. - комментирует решение истец Валерий Рокотов.- А хотели они заплатить не по закону РФ, а по собственному разумению. Для этого они заявили, что по практике арбитражных судов (!) истец доказывает рыночную стоимость своего «продукта». Исходя из этого, принимается решение о компенсации. Рокотов, заявили ответчики, рыночной стоимости своего «продукта» (права на использование своей повести) не определил. И поэтому они сами её устанавливают, да ещё просят снизить эту сумму пропорционально объёму украденного материала".

Объём украденного материала подсчитал эксперт, привлечённый ответчиками. Истец категорически возражал против назначения экспертной организации, не имеющей опыта проведения автороведческих экспертиз, и предлагал известные организации. Ему было отказано. Истец предлагал для экспертизы свои вопросы. Ему было отказано. В итоге экспертизу, по вопросам, хитро сформулированным ответчикам, провела уголовная преступница, осуждённая на три года условно за содействие в контрабанде культурных ценностей. Про эту даму писала «Комсомольская правда», называя её помощником «культурной мафии». В 2008 году она оценила картину Кустодиева «Масленица» в 150 тысяч рублей, а через месяц её продали на аукционе «Сотбис» за 8 миллионов долларов. Эта дама хорошо известна в Министерстве культуры, которое оповещало инстанции, что она не имеет права выдавать справки. Московский Арбитраж не принимает её справок, указывая на судимость.

А в гражданском суде – всё иначе. Истец сообщил о судимости эксперта, его репутации и очевидной ангажированности. Никакого впечатления на суд это не произвело. Он принял заключение судимого и безграмотного эксперта, который лепит ошибки, даже цитируя текст повести.

В спектакле используются 4 персонажа Рокотова. На материале повести созданы самые яркие сцены спектакля. На нём же, по системе Станиславского, созданы «сквозной действие» и конфликт, без которых вообще нет спектакля. Фрагменты повести, вставленные в «Одессу 913», изъять нельзя, без разрушения всего замысла. Но эксперт говорит: можно. Он подсчитывает только дословные совпадения, а незаконную компиляцию и использование персонажей оправдывает «переделкой» и «дополнениями». Это прямо противоречит закону об Авторском праве и смежных правах. Но суд эти доводы принимает, и «экспертизу», которая ни в какие правовые ворота не лезет, кладёт в основу решения.

Интересно, что на протяжении всего процесса судья пытался выгородить продюсера Робермана – избавить его от ответственности. Он заявлял, что не понимает, за что его привлекать? (Это есть на записях, которые редакции «НИ» предоставил истец.) Судью пришлось убеждать в том, что по статье 1250 ГПК РФ и разъяснениям Верховного Суда предприниматель отвечает за свой бизнес даже в отсутствии вины. Подтасовка документов не освобождает предпринимателя от ответственности.

Суд, по закону, должен войти во все обстоятельства дела. Но «должен» не значит «будет». На этом процессе так и не выяснилось, как в спектакле оказались 4 персонажа из повести Рокотова, кто заказал эскизы «левых» костюмов, сшил их и оплатил эти работы? Так же осталось невыясненным, как в спектакле оказался «левый» реквизит, изготовленный для сцен с нарушениями? Прояснить вопрос может бывший директор Театра им. Ермоловой Марк Гурвич. Именно он выпустил спектакль перед уходом в Театр Сатиры. Но Гурвич сильно занят на посту председателя Совета директоров театров Москвы.

Ответчики на вопросы о «левых» костюмах и реквизите отвечать отказались. Театр не признался, была ли у него подпольная мастерская? Роберман заявил, что впервые видит эти костюмы и этот реквизит в своей постановке. Происходящее на суде явно напоминало цирк – развлечение для всех, кроме ограбленного истца.

Решение Тверского суда пока не вступило в законную силу. Дело должно пройти апелляцию. Но ссылаться на это решение уже можно. Вперёд, плагиаторы!