Олег Табаков

– Использованы ли новые возможности сцены в спектакле «Примадонны»?

– Практически нет. «Примадонны» готовились к постановке на сцене театра на Серпуховской. А там технические возможности нулевые, если не сказать минусовые. Думаю, в дальнейших премьерах театра мы будем потихоньку осваивать возможности новой сцены. И в «Женщине с моря», в «Детях солнца», и в «Горе от ума», и в «Царе Федоре Иоанновиче»… Когда пересаживаешься с машины с ручным управлением на машину с автоматом, требуется время, чтобы привыкнуть. Это нормально.

– А зрительный зал тоже будут перестраивать? Когда вы закрываетесь на следующий этап реконструкции?

– Летом мы уезжаем на гастроли по российским городам. Тут два месяца будет проходить Чеховский фестиваль, а после этого начнется ремонт зала. Хочется заменить боковые неудобные места, где у зрителей сворачивается шея. И вместо этого пыточного места сделать боковые ложи. Заменить кресла на более удобные. Но за основу, естественно, будет взято не просто уважительное, но любовное уважение к творению архитектора Шехтеля.

– Пока большая сцена ремонтируется, вы много работаете «на стороне». Иногда одновременно в нескольких городах и на разных площадках Москвы. Как театр справляется с такими нагрузками?

– Нормально. Чем больше площадок, тем больше играем. И стала ощутима настоятельная потребность для Художественного театра в филиале. Я имею в виду здание в Петровском переулке, здание Театра наций. В течение 57 лет это здание принадлежало МХАТу. Потом его отдали Евгению Симонову, когда он ушел из Вахтанговского театра, для него была придумана фантомная (на мой взгляд) организация – Театр дружбы народов. А потом его назвали Театром наций. Но полвека это здание было мхатовским филиалом, и я прошу вернуть театру его наследство. Мысль эта крамольная утвердилась в моей голове 20 октября 2006 года, когда спектакли Художественного театра были сыграны одновременно в трех городах: в Москве, Ханты-Мансийске и в Твери. Если мы на трех больших сценах можем играть, то уж на двух-то сможем? Филиал даст возможность для роста молодых режиссеров, актеров. Спектакль на малой сцене и на большой – две большие разницы. И молодое поколение должно пройти эти этапы. Даже если нам не дадут этот филиал, есть у меня мысль о трансформации наших производственных мастерских в филиал на 450 мест. Но все это технологические проблемы. Если мы не выпустим в жизнь поколение молодой режиссеры, то все наши технические «новации» окажутся ненужными. Если за ближайшие три-четыре года не появится четыре-пять новых режиссерских имен, то можно сказать, что театр мы проиграли. Поймите, я не жду режиссеров прямо из театральных институтов. Режиссеры приходят в профессию разными путями. Откуда пришел Сулержицкий? Или откуда возник Олег Ефремов, игравший Ивана-дурака в детском театре и создавший из бывших студентов «Современник»? Главное – приготовить площадку, чтобы им было куда прийти и где расти.

– Скажите, а к какой роли вы готовитесь? Шли разговоры о «Коньке-горбунке»?

– Тут не только разговоры. Братья Пресняковы уже несколько версий сделали. Музыка готова. Так что подготовка идет. Хотим сделать семейный спектакль, чтобы в театр ходили семьями. Я, конечно, возьму роль Царя (как я могу такую роль кому-то уступить?). Сережа Безруков сыграет Иванушку-дурачка. Про Царь-девицу пока думаем.

– Что бы вы пожелали всем нам и себе в наступающем Новом году?

– То, что я всегда желаю – терпения всем и себе в особенности. В России надо жить долго. Я вам советую не что-то вычитанное из книг, это вывод, сделанный с высоты собственных 73 лет. Тогда есть шанс чего-то добиться.