Свои среди чужих: вышла книга о том, как Кремль устранял за границей своих врагов

Анна Берсенева, писатель

Большинство «не может быть!» по поводу современных явлений произносятся с недоверием или возмущением только потому, что слишком много людей обладают памятью аквариумных рыбок и их же стремлением к познанию. Между тем достаточно узнать о том, как устроена та или иная социальная институция в ее исторической перспективе, и многие текущие события, казавшиеся необъяснимыми, нелогичными, «невыгодными», становятся ясны как стекло.

Книга Андрея Солдатова и Ирины Бороган «Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима» (М.: Альпина Паблишер. 2020. Перевод с английского Ирины Евстигнеевой) - из лучших проясняющих. Ее авторы - журналисты-расследователи, много лет пишущие «о том, какие методы Кремль использует для контроля наших граждан». Первая их книга «Новое дворянство» была посвящена спецслужбам, вторая «Битва за Рунет» рассказывала о борьбе со свободным интернетом. «В этой книге мы пишем об эмигрантах как о политической силе, с которой всегда считались обитатели Кремля, – угрозе, но и одновременно возможности. Наша книга также о том, как Запад использовал русских за рубежом во время холодной войны», - сообщают они.

Эта книга практически лишена эмоций. Такое ее свойство можно было бы считать недостатком, если бы само содержание не наносило нормальной психике столь сильный эмоциональный удар, что любые стилистические ухищрения кажутся излишними. Яркий тому пример - описание того, как готовилось и 20 августа 1940 года осуществилось нападение на Троцкого, приведшее к его гибели. Успешному организатору этого политического убийства Науму Эйтингону уже через год после войны «поручили помочь создать новый отдел, который должен был заняться физическим устранением противников СССР. Новый отдел Эйтингона немедленно приступил к ликвидациям. Среди тех, кого они уничтожили, были епископ греко-католической церкви, польский инженер, украинский активист и другие. Все эти люди погибли от инъекций яда, разработанного секретной советской лабораторией».

Солдатов и Бороган не первые пишут об этой лаборатории. Несмотря на ее секретность, некоторые подробности о ней уже известны - все-таки бывали в отечественной истории краткие периоды, во время которых исследователи торопились обнародовать как можно больше информации такого рода как внутри страны, так и за рубежом. Поэтому в книге «Свои среди чужих» просто зафиксирована квинтэссенция этой информации: «У Сталина был свой «доктор-смерть», Григорий Майрановский, профессор, полковник службы госбезопасности, возглавлявший секретную лабораторию Н1, где разрабатывались отравляющие вещества. Свои эксперименты с ядами он проводил на живых людях - в основном политзаключенных». От безэмоционального тона смысл этих слов не становится менее чудовищным.

В книге отмечается, что после официальной десталинизации в конце 1950-х годов КГБ заявил, что отказался от ликвидаций за рубежом. Однако исследуемая реальность показывает, что методы его работы с эмигрантами в 70-е годы принципиальных изменений не потерпели.

Как и к Троцкому за сорок лет до этого, в окружение высланного Александра Солженицына в Цюрихе было внедрено «не меньше четырех агентов чешской разведки, которые сообщали КГБ о каждом шаге изгнанника».

«Служба «А», отвечавшая за дезинформацию за рубежом, – на сленге КГБ «активные мероприятия» – распространяла о видных эмигрантах грязные слухи и сплетни».

Методы Эйтингона действовали и напрямую - в полном соответствии с ними управление «К», одно из главных подразделений разведки КГБ, занимавшихся «проблемой» русского зарубежья, в 1978 году организовало в Лондоне отравление болгарского политэмигранта Маркова уколом отравленного зонтика.

Крах СССР изменил в жизни страны многое, но не это. О том, как в постсоветской России проводились активные мероприятия, способствующие распространению за рубежом ложных новостей, сфабрикованных КГБ, Солдатов и Бороган пишут в связи с «планом Шебаршина». Этот начальник Первого главного управления КГБ во время перестройки сформулировал новые задачи так: «Служба "А" генерирует и формулирует конкретные идеи, изготавливает фальшивые бумаги, издает от имени подставных авторов разоблачительную литературу».

Речь шла о манипуляции общественным мнением внутри страны теми методами, которые были доведены до совершенства многолетней работой за рубежом:

«В октябре 1990 г. Шебаршин решил перенацелить это оружие на своих сограждан. Теперь, когда службе «А» предназначалась столь важная роль, начальник внешней разведки счел необходимым взять ее под свою личную опеку. Для этого он избрал привычную тактику – отрицание и обман».

Ребрендинг продолжил Евгений Примаков, после чего «новый имидж внешней разведки серьезно восприняли даже многие либеральные журналисты. Активные мероприятия внутри России оказались так же эффективны, как и за границей. План Шебаршина сработал. Теперь нужно было найти способ продвинуть этот новый прогрессивный образ российской разведки за рубежом, в первую очередь в Соединенных Штатах».

Успехи в этом продвижении, безусловно, были, но преувеличивать их масштаб все же не стоит. В книге приводится высказывание американского конгрессмена Джеймса Лича, который в 1999 году инициировал слушания по отмыванию российских денег: «Когда мы смотрим на сегодняшнюю Россию и видим проникновение бывшего КГБ в финансовую систему, в экономику, мы задаемся вопросом: что же делает Россию уникальной на фоне других существующих сейчас клептократий? Во-первых, это большая и необычная страна; во-вторых, по многим параметрам это отсталая экономика, однако невероятно развитая в некоторых сферах, например в разведке. Подобной комбинации клептократической жадности с централизованным контролем, бюрократизацией и такой исторической традицией принуждения и репрессий мир никогда прежде не видел».

Последняя часть книги называется «Путинский проект». Пожалуй, в ней авторский тон еще более бесстрастен, чем в предыдущих частях, и это помогает осознать суть написанного:

«Сотрудники постсоветской разведки продолжали держаться старых традиций и методов работы. Российская разведка оказалась самовоспроизводящейся системой. Дезинформация была и остается важнейшим методом <...>, ключевым инструментом в арсенале ее средств. В 2000-е гг., сделав небольшой ребрендинг, разведка продолжила работать старыми методами и проводила активные мероприятия за границей точно так же, как это делала разведка КГБ в годы холодной войны».

Работа по принятию Закона Магнитского, отравление журналиста и политика Владимира Кара-Мурзы младшего, гибель Бориса Немцова - к тому времени, когда читатель добирается до этих страшных событий, ему уже полностью ясен контекст, в который они вписаны. Он настолько же ошеломляющ, насколько убедителен.

Голливудские кинематографисты, по какому-либо случаю узнающие о тех или иных событиях русской истории, потрясенно спрашивают: а почему вы не разрабатываете все это для кино, ведь это же драматургия огромной напряженности! Книга «Свои среди чужих» в самом деле содержит в себе эпизоды, на которых мог бы держаться саспенс больших сериалов. Чего стоит одна только история Зои Зарубиной, которая, будучи ребенком, в 1929 году вынесла из советского консульства в Харбине пистолет своего отчима Эйтингона, чтобы того не арестовала полиция, а потом, в юные годы, стала военной диверсанткой.

Только вот снимать такой сериал имеет смысл лишь в том случае, если это будет сделано так же честно, как написана книга Андрея Солдатова и Ирины Бороган.

Хочется надеяться, что когда-нибудь мы этого честного саспенса дождемся.