Исполнитель вместо гения: в Петербурге поставят памятник графу Уварову

Алексей Макаркин, историк, политолог

История с предстоящей заменой статуя Крылатого гения на памятник графу Уварову у здания Петербургского университета показательна тем, что Крылатый гений — это часть старой отечественной традиции, высокий стиль XVIII–XIX веков, когда авторы обращались к античным образцам. Суворов на питерском памятнике изображен в образе Марса. На монументе Тысячелетию России, установленном в Новгороде в 1862 году, можно видеть Крылатого гения за спиной Петра I. Обращение к античности означало стремление к воспитанию гармоничной личности, соединяющей, в частности, интеллектуальный и нравственный компоненты. И интегрированной в европейскую культурную традицию. Этот опыт нашел свое отражение в концепции Царскосельского лицея.

Когда в 2007 году открывали статую Крылатого гения, то символизм объяснялся так: «Воспаряющая фигура Гения опирается на стилизованную колонну из бронзы, символизирующую незыблемость знаний, служащую фундаментом и основой любых достижений. Высоко поднятый факел в одной руке — символ знания, освещающего путь человечеству. Лавровый венок в другой — награда первенствующему на пути познания. Летящая фигура олицетворяет собой неудержимый полет мысли и гения человечества».

Уваров же в личной жизни следовал скорее античным привычкам, чем христианским добродетелям, хотя и вошел в историю прежде всего как автор триады «Православие. Самодержавие. Народность». Но как государственный деятель он исходил из того, что государству нужны не воспитанные на античных принципах интеллигенты, способные всерьез воспринять тексты Цицерона и опыт Брута, а квалифицированные лояльные исполнители. При этом он приложил немало усилий для повышения качества образования, ориентируясь на передовой тогда опыт германских университетов — и здесь его деятельность была небезуспешной. Она стала одним из импульсов для развития российского высшего образования, которое в исторически короткие сроки (но уже после Уварова — к концу XIX века) вышло на мировой уровень.

Но добиться лояльности подведомственных его ведомству профессоров и студентов Уварову так и не удалось, что привело к его отставке, когда государство в очередной раз решило «закрутить гайки». Творец теории официальной народности был признан слишком слабым и уступчивым, а новые кураторы высшего образования от большого испуга даже запретили изучение в университетах теории познания, метафизики, нравоучительной философии и истории философии. Что для воспитанного на германских образцах Уварова было невозможно.

Потом — в ходе очередного «закручивания», при Александре II и его министре графе Толстом, вернулись к античности, но не для воспитания гражданских доблестей, а для «гимнастики ума», превратившейся в зубрежку латинских глаголов. Но это была уже другая история.

А теперь снова появляется давняя и грустная тема. Какой выпускник важнее для университета? «Первенствующий на пути познания» нобелевский лауреат, «неудержимый полет мысли» которого проходит в зарубежном институте, где ему созданы идеальные условия для работы (и приезжающий в alma mater читать лекции). Или же надежный середнячок, способный квалифицированно провести вычисления, необходимые для полета ракет. И даже не думающий о том, чтобы оказаться на чужой сторонушке.