Сергей Митрофанов
В прошлом веке политика не была так хорошо визуализирована, как сегодня. Это создавала проблему понимания политики. Но и телеобразы сегодня тоже задают нам загадки. Почему, например, Джонсон был в зеленом галстуке, Дженнифер Псаки – в платье цветов украинского флага, Путин и Орбан стояли в пустой комнате на огромном ковре, а российский президент нерадостно сидел на китайской Олимпиаде? Мы все это видели, но что сие означало?
В прошлом веке, когда Германия напала на Францию, французы не видели и не знали, откуда появится немецкая армия, которая в конечном итоге появилась совсем не оттуда, где ожидалась. Отчасти причины «мюнхенского сговора», который сговором не был, а был конференцией по предотвращению большой войны, объяснялись и тем, что у европейских политиков перед глазами не было картинки происходящего в тогдашней Германии. Только радио. А по радио Гитлер обещал мир во всем мире. Хотя и одного телерепортажа с места разгромленной еврейской лавки было бы достаточно, чтобы опрокинуть всю его пропаганду.
Сегодня ситуация разительно поменялась. Политика визуализируется во множестве телеобразах, становящимися символическими и требующими объяснений. А пропаганда предпринимает отчаянные усилия, чтобы придать им управляемые смыслы.
Например, Телевизор зафиксировался на «расхристанном» облике Бориса Джонсона, посетившего Киев в зеленом галстуке. Галстук мог говорить о многом. О том, что у Джонсона плохой вкус, как у многих английских мужчин, в отличие от французов и итальянцев. Или о том, что зеленый цвет был выбран в честь президента Зеленского и являлся сигналом европейской солидарности с Украиной.
Телевизор не сразу решил, на чем тут ему остановиться. Остановился на синтезе: плохой вкус и смехотворная солидарность. Хотя с Джонсона не убудет и действительно надеть первый попавшийся галстук, поскольку в английском языке нет слова «зеленый», там «green», и странно посылать сигнал на языке, который не поймет англоязычная аудитория.
Во всяком случае, задал он загадку. А еще длина галстука… «По причинное место», - заметил Киселев, профессионально разбирающийся в галстучных сигналах. Это тоже сигнал особой доброжелательности.
Вторая загадка родилась из следующей сценки. Джонсон вышел из машины с папкой, которая, видимо, нужна была ему для разговора с украинским президентом, но тут сзади подбежала помощница в маске, с силой вырвала папку и унесла ее в неизвестном направлении. Джонсон лишь вяло изумился. Может, она хотела освободить Джонсона, а может, он, как всегда, перепутал секретные документы. А может, российская разведка похитила папку. Осталось неясно.
Еще одна странная сцена увенчала переговоры Путина с премьером Венгрии Виктором Орбаном, которые прошли для Орбана очень удачно – он получил от России дешевый газовый контракт, отмеченный позже даже шампанским. Но вот что любопытно: шампанское они (Орбан и Путин) пили стоя друг против друга, разделенные огромным ковром в комнате без мебели. Что было объяснено ковидными ограничениями, хотя некоторое время назад они практически вместе прошли по двору, а Путин за руку здоровался с президентом Аргентины Албертом Фернандесом.
Зачем же тогда эта мизансцена: ковер и пустота? Она изрядно всех удивила.
Я думаю, это «советский стиль» и символ «возращения в СССР». В Советском Союзе ковер на полу считался признаком достатка, притом, что сами полы были обычно из выщербленного паркета или линолеума. Очевидно, это где-то засело в мозгах пропагандистов, настроенных на возрождение советскости. Возможно, так и возникла несколько азиатская (или евразийская) мизансцена: двое на ковре. Хотя я, конечно, могу ошибаться. Но ведь и сам всегда раньше хотел иметь такой ковер.
Правда, не российского и не китайского, а великобританского. По мысли Киселева, символы бессменной монархии поглощает у Великобритании много ресурсов государства, а толку от нее ноль. Весь период королевы Елизаветы – сплошные потери. Содержать надо двор, кареты, приемы, но зачем современному обществу вся эта архаика? На выходе сущая безделица: королеве лишь поручают разрезать торт. Опросили молодежь – молодежь тоже всё меньше поддерживает монархию. Возможно, завтра ее вообще демонтируют и останется обычное демократическое правительство с периодическими выборами и периодической ротацией первого лица.
Как у нас.
Одно из последствий российского ультиматума Западу и теории растущих требований к безопасности России – необходимость укреплять и охранять границы России от натовских вторжений буквально со всех сторон.
А поскольку протяженность границы России огромна – 60 932 км, НАТО придвинулось и друзей у России не осталось, кроме, пожалуй, Венесуэлы, а она далеко, то, возможно, все ресурсы государства и уйдут на защиту границ, а на экономику ничего не останется. Так считают на Западе, довольно потирая руки, предвосхищая крах аналогичный брежневскому.
Но на это мы ответим следующее (выясняется из «Воскресного вечера с Соловьевым): в Азии нас защитит великий союзник Китай, и нам совершенно не придется тратить так много ресурсов на охрану границ, как рассчитывает Запад.
После визита Путина на пекинскую Олимпиаду и подписания там судьбоносной декларации, все свои вооруженные силы мы сможем сдвинуть на Запад, куда-нибудь в район Калининграда и границы с Польшей, и оттуда уже отбивать европейские вторжения. Получится и дешево, и сердито, и нашей экономике вполне под силу.
Правда, непонятно, зачем содержать армию, чтобы отбиваться от врагов, которых там нет, и лишать себя товаров, которые там есть.