Последний бой Щ-317: потопив четыре транспорта, подлодка подорвалась на мине

Геннадий Чародеев

За годы войны подлодки Балтийского флота потопили и повредили более 70 вражеских кораблей и судов. «Щуки» отправили на дно больше трети из них. Но цена была невероятно высокой: 46 балтийских субмарин не вернулись на базу. Большая часть погибла под водой, на минных заграждениях Финского залива.

И все же подлодки серии «Щ» нередко до сих пор критикуют за якобы низкую боеспособность и слабую защиту. Действительно, по признанию капитана первого ранга запаса Владимира Остроумова, воевать приходилось в непростых условиях. На советских подлодках времен Второй мировой войны чаще всего отсутствовало радарное оборудование. Кроме того, «Щуки» считались очень шумными ПЛ. Это обстоятельство часто приводило к тому, что советские подлодки оказывались демаскированными.

При всем том наши субмарины были просты в эксплуатации и ремонте, достаточно надежные, а самое главное - очень маневренные и живучие. Все это позволяло достигать успеха в бою.

Автономность «Щук» десятой и десятой-бис серий составляла 40 суток. Боекомплект – 10 торпед. В те времена этого было более, чем достаточно для выполнения стоящих перед средними подводными лодками боевых задач. В этом ни сколько не сомневался и неоднократно подтверждал победами командир Щ-317 капитан-лейтенант Николай Мохов.

Потопили четыре транспорта

Целью подводной кампании советского Балтийского флота в 1942 году являлось нарушение морских перевозок противника. Транспорты на Балтике решали задачи снабжения группы немецких армий «Север», а также обеспечивали поставки финских и шведских ресурсов Германии. Все эти суда, а также боевые корабли Гитлера Москва приказала топить.

В мае 1942 года противник выставил в Финском заливе непроходимые минные заграждения, рассчитывая, что столкнувшись с ними, советские подлодки понесут огромные потери, а командование флота прекратит попытки прорыва в Балтийское море.

Но «щукарям» Мохова первым удалось нарушить планы немцев. 11 июня 1942 года «триста семнадцатая» вышла с базы Лавенсари. За три дня субмарина сделала то, что считалось до этих пор невозможным – форсировала все минные рубежи Финского залива и доложила по радиосвязи в штаб о выходе в открытую Балтику.

Газета «Красная звезда» писала, в каких условиях приходилось действовать нашим «Щукам»: «Это была удивительно дерзкая и необычайно сложная операция. А в первой паре первого эшелона пошли Щ-304 и Щ-317. Они должны были пройти по Финскому заливу. Пройти, хотя враг уже перекрыл его плотным минным заграждением и установил дозоры в небе и на воде. Десять тысяч мин подстерегали подлодки, дерзнувшие форсировать пролив. А чтобы не пройти, достаточно было одной».

Оказавшись на оперативном просторе, Мохов показал себя агрессивным и умелым командиром: в тот же самый день 16 июня Щ-317 открыла свой боевой счет в этом походе, потопив транспорт «Арго» с грузом минеральных удобрений для Финляндии. Двумя днями позднее был торпедирован датский транспорт «Орион», сумевший, однако, добраться до порта Висбю на острове Готланд.

Днем 22 июня Щ-317 первой же торпедой потопила у восточного побережья острова Эланд шведское судно «Ада Гортон», шедшее в Германию с грузом железной руды. Швеция, кстати, официально соблюдавшая нейтралитет, на самом деле активно помогала фашистскому Рейху стратегическим сырьем.

«Командование противника, - отметил историк Мирослав Морозов, - было вынуждено ввести на всем Балтийском море систему конвоев, когда суда ходили бы под охранением боевых кораблей, которых у немцев не хватало».

Через три дня была произведена торпедная атака на неустановленное судно, а 1 июля Щ-317 безрезультатно торпедировала шведский транспорт «Галеон», но была отогнана эсминцем «Эреншельд».

4 июля Щ-317 снова промахнулась, атаковав шведский корабль «Фортуна».

6 июля по «Щуке» из всех орудий бил немецкий «Норденшельд». В советской подлодке вылетели стекла в ограждении рубки, дали течь топливные цистерны. Но экипаж не дрогнул. Спустя четыре дня Щ-317 прицельным выстрелом потопила немецкий транспорт «Отто Кордс».

Установлено: командир лодки Мохов провел еще четыре торпедные атаки - неудачные…

10 июля поступило последнее радиодонесение от Мохова: «Запас торпед полностью израсходован, возвращаемся в Кронштадт». Но на базу лодка не вернулась…

Что увидели дайверы?

В течение нескольких десятилетий обстоятельства гибели Щ-317 и ее экипажа оставались неизвестными. Высказывались версии об атаке со стороны надводных кораблей, береговой артиллерии или самолетов противника. Под подозрение попали два минных заграждения на пути к базе.

Все стало ясно только несколько лет назад, когда участники экспедиции «Поклон кораблям Великой Победы» обнаружили на дне Финского залива между островами Гогланд и Большой Тютерс останки затонувшей подлодки Щ-317. В преддверии Дня победы на борту «Щуки» закрепили доску в память о 41 погибшем краснофлотце. Прошла панихида по погибшим краснофлотцам. Как рассказали поисковики из «Разведывательно-водолазной команды», остов самой лодки обнаружен на глубине 78 метров. Вероятно, Щ-317 смогла уйти от всех атак, но лишь для того, чтобы подорваться на одной из последних линий немецких минных заграждений на пути к дому – буквально в прямой видимости от родной базы острова Лавенсари.

Дайверы обомлели: субмарина словно уснула на дне, уткнувшись носом в ил. Первый осмотр не обнаружил видимых повреждений. Но при тщательном исследовании команда ныряльщиков увидела - стекла рубки выбиты, все антенные стойки и поручни погнуты. Значит, лодка подверглась мощнейшему гидродинамическому удару сверху.

На основании собранных данных эксперты пришли к выводу: Щ-317 двигалась с небольшой скоростью на глубине 25 метров. Преодолев практически все противолодочные рубежи, на последней линии заграждения «Зееигель» лодка задела бортом минреп– трос якорной морской мины ЕМС, к которому была прикреплена антенна.

«Зееигель» - это несколько тысяч одних только якорных мин, стоявших где в 8-9, а где и в 11-12 линий.

Военный историк Михаил Иванов пояснил: «Представьте себе 30-метровый медный проводок, который свисает вдоль минрепа. При касании медной антенны о железный борт лодки возникал электрический ток, который запускал механизм подрыва мины. Одна ЕМС - это 250 кг взрывчатки. Единственного взрыва было достаточно, чтобы гидродинамический удар, накрыв лодку, вывел ее из строя».

Исследователи определили: взрыв, произошедший над лодкой, практически не повредил корпус Щ-317, но через образовавшиеся в конструкциях щели хлынула вода. Лодка начала плавно опускаться вниз, вероятно, стала неуправляемой. Практически все члены экипажа получили ранения и контузии. Все погибли…

Командир счастливой «Щуки»

За почти восемь десятилетий исследователям стали известны не только факты боевой биографии Щ-317, но и важные этапы в жизни ее командира.

Выяснилось, например, что его, студента мортехникума, 1932 году по партийной мобилизации направили из Владивостока в Ленинград в Военно-морское училище имени Фрунзе. Мохов добросовестно учился и там. В характеристиках неизменно значилось: «Дисциплинирован, но недостаточно требователен к подчиненным».

Пока Мохов был старшиной подразделения курсантов, пока командовал подлодкой типа «М» с экипажем 15 человек, требовательности хватало. Когда же под его началом оказался дивизион из восьми «Малюток» - хватать перестало. В анонимках, адресованных начальству, сообщалось, что капитан-лейтенант Мохов позволяет себе «панибратство с подчиненными». В неслужебное время командир дивизиона расслабляется в обществе младших чинов настолько, что даже однажды «танцевал Абрек-Заура», надев на голову чалму из простыни и взяв в зубы нож», писали в доносах.

Терпению начальства пришел конец. 16 января 1942 года «абрека» Мохова «за аморалку» сняли с должности и назначили с понижением - командиром лодки Щ-317. «Еще один такой поступок, - предупредили его в НКВД, - и вас разжалуют в рядовые».

Но Николай не растерялся. Он всегда верил в свою звезду и поэтому не обижался на начальство. Мохов организовал срочный ремонт подлодки. И тщательно готовил экипаж к решению боевых задач особой сложности.

Во время своей первой и последней вылазки успешными у «триста семнадцатой» оказались 4 из 10 торпедных атак. Лучший результат показали лишь двое из 135 стрелявших торпедами командиров советских подлодок. Балтиец капитан-лейтенант Николай Петров (Щ-307) и черноморец капитан 3-го ранга Владимир Власов (Щ-214) - по 2 торпеды на одну достоверно пораженную цель. Но они потопили лишь по одной цели, а Мохов – четыре! При этом надо учитывать, что данные для стрельбы торпедами готовил именно командир. За это его и прозвали «снайпером».

И еще один очень важный момент, о котором почему-то забывают. Поисковая экспедиция нашла «Щуку» на курсе 80 - ведущем к родной базе, к острову Лавенсари. Выходит, возвращаясь, ПЛ Мохова вновь преодолела минные поля «Насхорн» и почти проскочил гиблый «Зееигель». Но на последней, тринадцатой линии заграждения Щ-317 задела за антенну одной из мин и навсегда легла на дно Финского залива.

Писатель Николай Черкашин в своей книге «Черная эскадра» приводит выдержку из последнего письма Николая Мохова жене: «Если погибну – пусть мое дело продолжат сыновья. Хочу, чтобы и они стали моряками, служили на подводных лодках».

Сыновья Игорь и Борис выполнили отцовский наказ: стали моряками, командирами подлодок. Так, Игорю Мохову довелось в середине 1970-х. возглавить небывалый в советском флоте 17-месячный подводный поход субмарины Б-4. Он умер от неожиданного сердечного приступа в 1985 году в День Победы перед строем экипажей эскадры дизельных подводных лодок, которой командовал, – при полном параде с кортиком.