Интересно, что в русскоязычной Википедии, в статье о трансгуманизме фигурирует сколь профанический, столь же и модный термин «расчеловечивание», который трактуется как «...постепенная утрата человеком своей видовой, сексуальной, социальной и духовной самоидентификации еще до практического вмешательства в природу собственного тела, уже в ходе размышления над самой возможностью этого.»
Во-первых, все перечисленные понятия — есть атрибуты человека как социально управляемого объекта. То есть, каждый раз, соприкасаясь с концепцией «человек» как таковой, мы имеем дело с декларируемым набором свойств, но, собственно, не с самим человеком (субъектом). Также стоит особо отметить, что такие понятия как видовая и сексуальная самоидентификация априори некорректны. И являют собой авторитарные управленческие конструкты.
Во-вторых, сама мысль о том, чтобы изменить свое тело под свои конкретные нужды, либо с целью избавления от страданий или придания своей жизни большего комфорта, по мнению критиков трансгуманизма, является чем-то заведомо предосудительным и потому маркируется негативным термином «расчеловечивание». Это ли не явный признак прямого диктата бытийности (жизнь ради жизни, а не ради индивида), осуществляемого под общим лозунгом «бог терпел и нам велел»?
В-третьих, сталкиваясь в своей жизни с тем, что принято именовать «традиционными ценностями», невольно задаешься вопросом, а не являются ли они тем самым уже настоящим расчеловечиванием, причем принудительным и потому осуществляемым под флагом благих намерений, известно куда ведущих? Уж коль действительно прогрессировать в мире, уже давно вставшим с ног на голову и продолжающим выплясывать туземные танцы под флейтами Азатота, то, по-моему, следует досконально разобрать саму логику его архитекторов и охранителей.
В целом, что касается вмешательства в собственное тело — установление чипов или имплантов кажутся мне более прогрессивным видом вмешательства, чем секс и деторождение. Каким бы провокационным поначалу и не показалось данное заявление.
Например, условный гениальный ученый, обеспечив свое тело и мозг новейшими технологиями цивилизации, может осуществлять свою деятельность ровно столько, сколько это требуется для полного развития, обоснования и воплощения его теории. А не рассчитывать на «благодарное потомство», которое продолжит его путь. Ведь, с одной стороны, делать это оно совершенно не обязано, а с другой — при передаче ранее добытых знаний неизбежны как ошибки вследствие человеческого фактора, так и укоренение концептуальных просчетов предыдущих исследователей, опровергнуть которые, по сути, означает дать старт принципиально новой концепции. И здесь бы как раз пригодились технологии трансгуманизма как единый гностический ответ всему традиционализму в вопросе методологии научного познания как таковой.
На мой тематический опрос в фейсбуке некоторые обеспокоенные читатели, в основном, отреагировали таким образом, что мол вследствие радикального прогресса человек может просто-напросто перестать чувствовать, а также испытывать удовольствия. Но что такое «чувственные удовольствия» как не заранее «предустановленные» природой (накопительной инерцией бытия) психофизиологические программы, обусловленные особенностями как конкретного биологического существа (индивида), так и особенностями всего вида Homo sapiens, включая и его социальные формы?
А здесь я хочу привести некоторые ответы моих читателей и подписчиков в фейсбуке:
«Вмешательство в тело как самоорганизующуюся систему инженерным методом (которое произвело чипы, алгоритмы и т.д.) в принципе ничем хорошим закончиться не может.»
«Трансгуманизм я считаю наиболее перспективным экзистенциальным выходом. Для меня лично самой интересной трансгуманистической концепцией видится полная цифровизация личности — создание копии своего сознания в искусственной нейросети. Правда, с текущими темпами развития технологий я уже оцифроваться вряд ли успею. Но можно было бы попробовать и другие подходы антропомодификации.»
«Я смотрю на вопрос так. Мы (человечество) отделяем себя от кроманьонцев, хотя и признаем, что являемся их потомками. Так и те, кто будут объединять свое тело с технологиями, для получения новых возможностей, по сути не будут людьми. Это будут новые «существа», которые с нами будут иметь то же родство, что и мы с кроманьонцами.
В этом смысле логично, что они переосмыслят все роли людей, начиная от биологических и завершая социальными. Вплоть до того, что они научатся при желании добавлять себе органы и части тела. Вот тогда будет много чудесных существ, но это будет уже не то что мы называем «человек».»
«Не вижу проблемы в трансгуманизме — мне он видится как естественное развитие медицины. И да, я готов участвовать, если эта опция будет мне доступна. По поводу «этичности» трансгуманизма, вопросов а-ля — до какого соотношения доли «живого» организма считать индивида человеком — IMHO, эти вопросы тождественны дилеммам типа «сделать пациенту пересадку сердца или дать умереть» и, следовательно, не этичны в принципе. Конечно, чем сложнее вмешательство в организм, тем выше риск какого-либо сбоя, тем более причинения вреда: ампутация конечности после перелома (XVIII в.) исключает нанесение любого вреда этой конечности по сравнению с сращиванием кости в гипсе (XIX в.) и уж тем более вживляемого механического протеза (XX в.). Автономный протез, управляемый непосредственно из мозга — это просто следующий этап, я не вижу в этом чего-то принципиально нового.»
Фактически, «чувства» — это всего лишь бессознательные эндогенные реакции на типовые экзогенные раздражители, своеобразный побочный продукт, коллизия биологических инстинктов и культурных импринтов. Добавим к этому всевозможные факторы изменчивой (опасной) окружающей природной среды, преодолением которой человеческий разум занимается все условное время своего существования. Собственно, чем он и отличается даже от самых близких по строению биологических форм, по-прежнему вращающихся в органично-ограниченной линейно-цикличными механизмами эволюционной спирали.
Про полное и окончательное избавление от физической боли, например, это вообще отдельный разговор. Если трансгуманизм отменит физическую боль как таковую, заменив ее, допустим, на обратную информационную связь — это будет означать и отмену всего того, что было связано с болью в жизни человека. Это сделает абсолютно бессмысленным пытки, равно как и любое силовое (физическое) воздействие на субъекта, а значит, расширит поле для конструктива и договоренностей. Если только уже один этот прогрессивный бонус станет результатом отказа от «чувств», то я готова отбросить их немедленно. А про тотальную бессмысленность моральных страданий и рефлексий, в огромных количествах представленных в русской классической литературе, я уже неоднократно высказывалась и как писатель, и как политик.