Жертвы большой игры: как зарубежные инвесторы попадают в жернова элитных конфликтов

Алексей ФИРСОВ

Хорошо известен сюжет, в котором герой, обладающий серьёзным статусом, успехом, деньгами, становится разменной фигурой «большой игры», пассивным участником сложных политических комбинаций. На этом сюжете построено большое количество фильмов и книг, от «Профессионала» Жоржа Лотнера до «Карточного домика» или последней работы Романа Полански «Офицер и шпион». Однако искусство не успевает здесь за реальной жизнью, подбрасывающей все новые истории. С течением времени меняются только способы размена, но не сам принцип: жертвенная фигура должна быть знаковой и ресурсной, чтобы соответствовать серьезным ставкам. Когда-то на эту роль шли аристократы, политики, штабные офицеры. В наше время этот ряд все уверенней продолжают представители бизнеса. Достаточно типичен и класс сценаристов - спецслужбы, политические структуры, крупные корпорации.

Три незакрытых кейса последнего времени позволяют выделить в этой игре одну специфичную ситуацию - положение предпринимателя, который сделал инвестиции в другой стране, интегрировался в чужую для него бизнес-среду, где стал известен и признан почти как свой, чуть ли не как часть местной бизнес-элиты - и здесь что-то пошло не так. Среда оказалась сложней, многослойней, чем он думал, сработали силы, о которых он не подозревал или не брал в расчёт. Внезапно он обнаруживает, что стал объектом местных многоходовок, пассивной фигурой размена или знаковой жертвой - сигналом для игроков на другом конце стола. В итоге - либо заключение, либо сногсшибательный побег в футляре от музыкального инструмента, либо поиск убежища на территории посольства своей страны, но в любом случае - радикальный слом успешного жизненного сценария.

Сразу надо отметить, что в данном анализе нет задачи указать на невинность каждого из предпринимателей, попавших под прессинг другого законодательства. Их персональные истории слишком индивидуальны, уголовные дела не закрыты и само понятие вины сильно зависит от локальных особенностей. Но мы как социологи бизнеса фиксируем здесь, что каждый такой арест, как правило, переводит историю в матрицу «большой игры», внутри которой предприниматель оказывается в роли заложника. Вопрос о сути обвинений практически в каждом случае соскальзывает в область: кому и зачем это понадобилось именно сейчас?

Ситуации Майкла Калви в России, Марии Лазаревой в Кувейте, Карлоса Гона в Японии при всех принципиальных различиях содержат ряд общих черт. И если разложить их истории на отдельные эпизоды, то окажется, что при некоторой творческой фантазии эти элементы несложно менять местами. Например, в некой альтернативной версии событий можно вообразить, что Калви скрывается на территории американского посольства в Москве, Гон делит камеру с каким-то якудзы, а не вывезен в Ливан, Лазареву доставили таинственным бортом в Россию. Или смешать карты еще каким-то образом. При желании можно легко расширить колоду ситуаций за счёт украинских олигархов (сюда, к примеру, довольно органично попадает Дмитрий Фирташ), финансового директора Huawei Мэн Ваньчжоу, арестованной в Канаде, и еще длинного ряда имён.

В каждом сюжете присутствуют две линии интерпретаций: официальная, которая, как это часто бывает, ставится под сомнение в публичном пространстве, и экспертная, распространённая среди рефлексирующих наблюдателей. Например, история Гона с ее ярким авантюрным поворотом. Официальная версия: судебное преследование за попытки сокрытия налогов. Ей оппонирует довольно популярная гипотеза: бывший СЕО автомобильного концерна активно лоббировал дальнейшую интеграцию Renault и Nissan, однако этот сценарий перестал устраивать японскую сторону из-за разницы в динамике продаж двух брендов.

Лазарева (также официальное обвинение - отмывание денег и мошенничество) , как утверждает ряд международных источников, стала жертвой конкурентной борьбы двух корпораций за контракты с Пентагоном - компании KGL, которая является инвесторам в бизнесе Марии Лазаревой, и компании Agility, которая одно время была отодвинута от сотрудничества с правительством США, но теперь стала агрессивно возвращаться на рынок военных контрактов. О подоплеке дела Калви версий настолько много, что их перечисление требует отдельного материала.

Каждая из этих историй показывает, что в случае конфликта базовые позиции обвиняемых оказываются очень неустойчивыми - не из-за юридической слабости аргументов, но отсутствия опоры на привычные институты. Их противники используют всю гибкость и сложность местного законодательства, накопленный лоббистский ресурс, возможности прямого и косвенного воздействия на судебный процесс, культурные факторы, например, фактор местного патриотизма. Обвиняемые же просто вязнут в особенностях мало знакомой им среды.

Сама по себе разность культурных кодов крайне затрудняет равноправную коммуникацию. Внутри любой национальной традиции есть широкий пласт накопленных и слабо формализованных особенностей, которые считаются «очевидными» для местной среды. Но для человека с другим культурным опытом очевидность отсутствует, он растерян перед массой новых обстоятельств. Например, в ближневосточных юрисдикциях сильное влияние оказывает гендерный фактор. Высокий уровень незащищенности приводит к возрастанию прессинга; так, Владимир Сидоров, представитель Марии Лазаревой в нашей беседе рассказал, что ей «не дали даже прочитать 18 тысяч страниц дела на арабском языке и сразу же осудили на 10 лет заключения».

В ситуации подобного конфликта опорных точек для предпринимателя немного. Конечно, в первую очередь он обращается к своему государству. Здесь дело может пойти непросто, даже если у тебя есть аргумент в виде американского или российского гражданства. И давняя история с Браудером, и недавняя с Калви показали, что страны с умеренным или ярко выраженным антиамериканизмом будут воспринимать любое внешнее воздействие как акт давления, на который надо ответить жестко, а нервную реакцию за рубежом оценят как удачное попадание в болевую точку. У небольших государств Ближнего Востока может сработать другой рефлекс - желание продемонстрировать свою субъектность и автономию в ответ на претензии со стороны больших государств.

Вообще, демонстрация международной солидарности позволяет смягчить самые острые моменты судьбы, но не решить проблему. За Лазареву выступил потрясающий интернационал лоббистов. «Бывший директор ФБР Луис Фри, жена экс-премьера Британии Чери Блэр, министр иностранных дел России Сергей Лавров, американская актриса Эмбер Херд, сын Джорджа Буша-старшего Нейл Буш и дочь Бориса Ельцина Татьяна Юмашева - все в один голос критикуют Кувейт за уголовное преследование, казалось бы, малоизвестной бизнесвумен Марии (Марши) Лазаревой», - удивляется ВВС. Удалось на короткое время вытащить героиню истории из тюрьмы, что позволило ей найти убежище на территории российского посольства. Волна возмущения вокруг дела Калви привела к переводу бизнесмена из тюрьмы под домашний арест. Однако каждое из дел далеко до своего закрытия.

Возможны ли инструменты, которые помогают бизнесу выходить из таких коллизий? Если говорить о местном уровне, то это вопрос сложившихся на территории конкретных стран институтов, возможности гражданской среды оппонировать своему же государству. Какие бы институциональные претензии ни предъявляли России, опыт Калви показал, что здесь возможна системная внутренняя поддержка: американского бизнесмена поддержали и коллективные органы РСПП, предложившие свой арбитраж, и даже целый ряд чиновников и руководителей государственных компаний. Практически все независимые эксперты также были склонны признать дело либо заказным, либо вышедшим за рациональные границы правоприменения. Такой уровень поддержки вряд ли возможен на Ближнем Востоке и даже в Японии, с ее особыми корпоративистскими традициями.

Ряд экспертов говорит о том, что было бы полезно подумать над созданием межстрановых механизмов, позволяющих выносить подобные процессы в нейтральные юрисдикции или использовать другие возможности, которые создавали бы для стороны обвинения более привычную правовую среду. На постсоветском пространстве здесь интересен опыт Казахстана: так, было объявлено, что на территории создаваемого «международного финансового центра» станут действовать нормы британского права. Иными словами, новым инвесторам не нужно будет адаптироваться к местному законодательству, правовая среда будет становиться для них «бесшовной».

Для повсеместного применения эти идеи кажутся почти фантастическими, ведь они требуют ограничений для суверенитета государств, фактического признания, что есть некие эксклюзивные ситуации, которые не могут решаться в рамках национальной правовой системы. Однако по мере роста глобальных процессов, формирования наднациональной экономической и культурной среды проблема работы на чужих рынках будет становиться все более чувствительной для бизнеса. Возможно, нынешние негативные кейсы будут, по мере их накопления, вести к трансформации правовых подходов.

Комментарии экспертов

Владимир Сидоров, Комитет спасения Марии Лазаревой:

- Мы анализировали случаи неправосудного преследования, отмеченные в статье. Даже богатые, известные и знаменитые бизнесмены (например Карлос Гон), попадающие в корпоративный конфликт в стране, где они не являются гражданами - очень уязвимы и, фактически, часто беззащитны перед правосудием. Тем более беззащитны бизнесмены, чье судебное преследование являются частью давления со стороны конкурентов в ситуации корпоративного конфликта.

Когда одна из сторон "нанимает" государственную машину, чтобы таким способом недружелюбно избавиться от конкурента и занять долю рынка, отстоять которую в открытой конкурентной борьбе или в арбитражных процессах часто невозможно. Лингвистическая уязвимость здесь играет очень важную роль.

Не-гражданину и не-носителю языка порой очень сложно разобраться в тысячестраничных материалах, подготовленных на языке страны, где отправляется правосудие. А случай Марии Лазаревой, преследуемой в Кувейте - вообще классика жанра.

Женщина, успешный предприниматель, построившая карьеру и заработавшая много денег своим инвесторам в богатейшей стране Персидского залива с известным отношением к иностранцам - все слагаемые "успеха" в судах, выносящих приговор "виновна". И общественное мнение, и элиты, и конкретные составы судейских коллегий - все эти факторы, при формально независимом правосудии в таких разных странах как Кувейт, Япония, США - работают против иностранцев.

Вопрос комфортной резиденции по подобным делам не проработан в международной юриспруденции совсем. Понятно, что со свободы, хотя и ограниченной (Лазарева, Гон, Фирташ) - легче организовывать свою защиту. Возможно, такая повторяемость конкретных знаковых судебных ошибок и вызовет необходимость вне-страновой юрисдикции (например на площадке ООН в стране, где преследуемый сможет организовать эффективную защиту).

Могу лишь добавить, что во всех этих случаях играет роль политико-дипломатический фактор как инструмент внесудебного поиска справедливости, что делает роль государства, гражданство которой имеет преследуемый в третьей стране предприниматель - основным игроком в противостоянии мотивированного одним из конкурентов правосудия.

И.Н. Глебов, доктор юридических наук, профессор:

- ЮРИДИЧЕСКИ решение по неправосудному преследованию и незаконным задержаниям видится в следующем:

1) Процедура минимальных стандартов защиты иностранца - в любой точке мира и определения понятия "неправосудного преследования", когда речь идет о формально законном преследовании, но, по сути, является следствием злонамеренного "заказа", коррупционного сговора, ксенофобской неприязни к успешности иностранца.

2) Взаимная выдача (реадмиссия), взаимное помилование (ревенация), взаимная консульская защита, дипломатическое убежище ...

3) Смешанная процедура юрисдикции по соответствующим категориям дел, например, когда по заявлению одной из сторон межгосударственного договора создается судебный орган, в котором представлены судьи и адвокаты обеих сторон.

4) Разработка конвенция ООН о запрещении неправосудного преследования иностранцев (сотни случаев в 3-м комитете ООН, вопрос о независимости судей и их защите - 6-й комитет ООН)

5) Необходимо дополнить договоры о правовой помощи аспектами разграничения и сотрудничества юрисдикций в случаях неправосудного преследования.

6) Создать специализированную международную организацию, смысл которой - "красная кнопка иностранца", которой он может воспользоваться в любой точке планеты в случае мотивированного установления факта неправосудного преследования (либо как гарантии инвестиций, доброго имения статуса и др.)

Цели, смыслы и функции такой организации предстоит тщательно продумать.