Визг, ругань, затрещины: как российских журналистов готовят к войне

Не так давно «Новые Известия» коротко сообщили об этом инциденте, который произошел в Крыму. Каждый год на учебных курсах «Бастион» специалисты силовых ведомств страны обучают журналистов в условиях, максимально приближенные к боевым. В этом году, сообщает «Крым.Реалии», в тренинге, который проходил в Севастополе, участвовали 35 представителей российских СМИ.

Однако по отзывам участников, атмосфера, царящая на этих занятиях мягко говоря, странная. Так, редактор агентства «РИА Новости» Святослав Павлов и еще двое его коллег вынуждены были преждевременно покинуть их, столкнувшись с побоями, издевательствами и унижениями со стороны и инструкторов:

«Всего покинули курс трое, включая меня. Многие из наших коллег не только работают, но и живут в горячих точках (Сирия, Донбасс). Отсутствие диплома для них автоматически означало лишение работы, так что решили «дотерпеть». Я же терпеть не мог и не хотел как физически, так и морально. Я до сих пор вынужден ходить из клиники в клинику», – написал он в своем блоге.

Мало того, что условия проживания совершенно не соответствовали тому, что написано на сайте Союза журналистов Москвы: участники «обеспечиваются комфортабельным жильем в одно- и двухместных номерах и трехразовым питанием в офицерской столовой», с журналистами обращались как с солдатами срочной службы, заставляя их ходить строем, запретив самовольно покидать территорию.

Далее Павлов пишет:

«Следующие два дня были в основном посвящены лекциям, которые читали представители силовых ведомств. Их основной нарратив сводился к тому, что журналисты по сути никто и звать их никак, потому при освещении военных действий и терактов медиа должны полностью согласовывать информацию с силовиками. Иногда доходило до абсолютного маразма - один из лекторов заявил, что выражение "коктейль Молотова" употребляют лишь "предатели и враги России", потому что его придумали "белофинны". Другой лектор рассказывал офигительные истории о том, что "экстремисты" отличаются от "террористов" лишь тем, что "чуть меньше убивают", а "Синий кит" - это хитроумное изобретение неизвестных фашистов, чтобы извести российских детей. Общий уровень лекций был даже не глухой провинциальный универ, а ПТУ, как если бы оно находилось при психиатрической клинике.

Уже во вторник я хотел покинуть курсы, триггером послужили крики и ругань товарища старшего сержанта. Однако моё руководство переговорило с военными и убедило меня остаться. Тут я совершил главную ошибку. Если бы я уехал тогда, то сейчас бы был здоров, а этот текст никогда бы не увидел свет. Тем временем нас наконец-то начали учить чему-то полезному - оказанию первой помощи, накладыванию жгутов и повязок. Однако весь учебный процесс сопровождался визгами, истериками и затрещинами от "учителей". Иначе на курсах "Бастион" обучение не проходило в принципе.

В среду, 18 сентября, нас повезли на полигон. По легенде учений, мы должны были ехать в колонне, которая попала в засаду. Никаких внятных инструкций на тему того, как и что мы должны делать в таких ситуациях, мы, конечно же, не получили. Попав под обстрел, старший сержант назначил условных раненых. Мы выпрыгнули из грузовика, я потащил "раненого" коллегу в укрытие и попытался наложить ему жгут. Почти сразу же нас приняли условные террористы - морпехи. Всех уложили мордой в камни и начали стрелять прямо над головой. Я получил несколько увесистых ударов ногой по корпусу, а затем нас заставили ползти на коленях в гору, продолжая все это время стрелять. Однако скоро экзекуция была закончена, и нас отправили на другую учебную точку. И это еще не было самым страшным - впереди нас ждал натуральный "Зеленый слоник".

На следующий день нам читал "лекцию" о захватах заложников председатель (с февраля 2018 года) Союза писателей России Николай Иванов. Лектор вспоминал свой личный опыт, когда его захватили чеченские боевики и продержали несколько месяцев в яме. Я начал догадываться, к чему все катится, и сел поближе к окну. Внезапно прямо посреди лекции в зал ворвались люди в масках и начали укладывать всех мордой в пол. Недолго думая, я выпрыгнул в окно. За мной погнался "морпех-террорист". Метров через 50 он меня догнал, уложил в асфальт и потащил в зал к остальным. Дальше нам всем надели на голову холщовые мешки и связали руки.

Все это сопровождалось побоями, оскорблениями и стрельбой над головой. Лично меня таскали за волосы и душили мешком. Затем всех в мешках на голове погрузили в автобусы и повезли на полигон, где издевательства и унижения продолжились. Там нас заставляли ползать на коленях по острым камням и колючкам, причем с тем же мешком на голове. С меня сняли мешок, лишь когда я начал задыхаться и терять сознание. В этом смысле мне повезло, потому что над остальными измывались еще где-то полчаса. Кульминацией стал обильный полив избитых журналистов бараньей кровью. После избиения полковник Алексей Захаров, считающий себя военным психологом, провел коллективную зарядку (!!!), а затем сразу начались занятия по медицине. Потом нас отвезли обратно в лекционный зал, где "писатель" Иванов с садистским удовольствием и причмокиванием отметил, что нас били и унижали "всего-то пару часов", а его в Чечне несколько месяцев. Спасибо, что не убили!

По итогу этих БДСМ-учений я получил рассечение, множественные ушибы, колени и локти были убиты в хлам. Как впоследствии выяснилось, еще закрытую черепно-мозговая травму и сотрясение мозга. Мой коллега - примерно схожие повреждения, плюс оглох на одно ухо на несколько дней, другой - повреждение ребер и далее со всеми остановками. В учениях принимали участие и девушки. Одну из них увезли на скорой с истерическим припадком в больницу, другой - порвали ухо, вырвав сережку. Должной медицинской помощи никто не получил, моему коллеге и вовсе заявили, что "вас били профессионалы, так что нечего волноваться". Вечером того же дня три человека, включая меня, покинули курсы, решив, что побои и унижения не стоят никаких дипломов.

Перед уходом мы пытались поговорить с полковником Захаровым, однако наш разговор ожидаемо не увенчался успехом. Захаров заявил, что нас сегодня "жестоко унизили", но это необходимо для работы в горячих точках (как, почему, зачем?). При этом называющий себя психологом военный всячески напирал на "мужественность", которая в его представлении заключается в безропотном сношении всех побоев и издевательств. Наши представления о "мужественности" явно разошлись, так что мы решили не дожидаться диплома терпилы, свалив из части в тот же день.

После возвращения в Москву я сразу обратился к врачам, которые и зафиксировали все мои многочисленные травмы. Мне и до сих пор хреново, болит башка и постоянно хочется спать. Я попытался решить вопрос со своим руководством, но услышан не был. По мнению начальства, такие травмы "можно получить и на хоккее". Что ж, интересно было бы посмотреть на хоккей с мешками на голове. "Ты просто не готов к горячим точкам (к побоям?)", - заявил мне руководитель. Причем самое смешное, что буквально этой весной, когда меня отправляли в Сирию, к горячим точкам я был вполне готов и пригоден. Сейчас я не вижу никаких других выходов, кроме как сделать историю публичной, а справедливости добиваться уже в судебном порядке. Организаторы курсов должны понести заслуженное наказание, а учебную программу "Бастиона" нужно радикально пересмотреть. Курсы военных журналистов должны обучать людей, а не травмировать и калечить. Поехавшие маразматики и откровенные психи с чечено-стокгольмскими синдромами из года в год устраивают свою Республику Сало, с которой нужно немедленно покончить, пока никто из журналистов не умер и не стал инвалидом.

Я меньше всего хотел бы, чтобы моя история воспринималась как очередная заплачка в "Фейсбуке". Мне хочется, чтобы она послужила наглядной иллюстрацией общего порядка вещей, сложившегося в нашей стране. В России, за редким исключением, журналисты воспринимаются как обслуживающий персонал, безликие деревянные болванчики, а не рупор гражданского общества, как это должно быть. Этот поломался - неси следующего. Потому в любой момент каждого из нас можно избить, подкинуть наркотики и осудить на произвольное количество лет. И можно сколько угодно на все это закрывать глаза и убеждать себя в том, что со мной этого точно не произойдет. Произойдет, со мной уже произошло. Возможно, вы следующие.

Публикуя этот текст, я прекрасно понимаю риски лишиться не только работы, но и всей своей относительно благополучной жизни. Я знаю, что никто из коллег, проходивших эти БДСМ-курсы, официально меня не поддержит, потому что не захочет стать безработным. Но при этом я твердо убежден, что честь и достоинство человека важнее всех работ, зарплат и кукол-дипломов. Я буду защищать эти ценности до конца всеми доступными средствами. Однако делать это одному очень и очень тяжело...»

После этого заявления, казалось бы, должны были произойти какие-то изменения в отношении к журналистам, тем более, что генеральный директор МИА «Россия сегодня», российский пропагандист Дмитрий Киселев заступился за сотрудника агентства, заявив, что у него нет претензий к военным, но есть вопросы к организаторам курсов, поскольку они не предусмотрели «стоп-слов» для ослабления атак на участников учений и не позаботились об оказании им медицинской помощи.

Одной из немногих коллег, переживших эти тренинги и поддержавших Павлова, оказалась журналистка Эльвина Сеитбуллаева, которая написала:

«То, что увидела, не укладывается в голове. Я не встречала ни на одних тренингах, чтобы к журналистам так относились. Задача журналиста – максимально осветить то, что происходит на территории боевых действий. А те методы, которые применяют на учениях в Крыму, ужасны. В реальной жизни они не помогут, потому что война не предсказуема. Мне, когда я была в зоне боевых действий, не пригодились навыки ползания по земле или чего-то подобного. Зачем на российских учениях журналистам приходится проходить такие учения, да еще и через маты и крики, тоже не понятно. Все это методы психологического давления, а журналист в сложных условиях все таки должен оценивать ситуацию трезво».

В остальном же реакция на заявление Павлова скорее отрицательная. К тому же военный же психолог Алексей Захаров, который тренирует журналистов в рамках «Бастиона», так объяснил происходящее на курсах: «Проживание ситуации нужно для того, чтобы люди наработали факторы действий на подсознательном уровне достаточно серьезно и четко. Переживая, они закладывают себе реальный опыт».

В Союзе журналистов Москвы вообще заявили, что информация о жестоком обращении со Святославом Павловым на курсах «Бастион» не соответствует действительности. По версии организаторов, он «с первого дня занятий демонстрировал свое нежелание соблюдать правила проведения занятий и выполнять требования инструкторов» и после жалоб на состояние здоровья «заявил о своем нежелании проходить дальнейшее обучение и намерении покинуть курсы».

Редактор «Комсомольской правды-Крым» Анастасия Жукова, у которой после участия в «захвате в заложники» еще год оставались следы на руках, не увидела в этом повода для возмущения:

«Остались шрамы. Сходили больше года. Парень, который меня вел, стрелял холостыми у меня над головой, раскаленные гильзы падали на руки, а я была в футболке. Ожоги. Тоже остались шрамы. Первые недели две-три после «Бастиона» следы от стяжек были темными и яркими, мои руки точно походили на руки любительницы БДСМ. Разведчики изображали боевиков старательно, пинали нас, матерились, унижали, обещали отрезать уши. Приходилось ползти, идти на коленях, отплевываться от песка и пыли. Ничего не видно, наволочка на голове, периодически она тебя придушивает. Переход реки вброд. Поездка под сиденьем ПАЗика в положении «как бросили, так и валяешься». И так полтора часа. «Бастион» должен быть. И он может быть с еще более жесткой дисциплиной, чем сейчас», – написала она в своем блоге.

Не поддержали и другие крымские журналисты. Катерина Трутько написала (орфография авторская, - прим.ред):

«Все эти вещи призваны не издеваться на журналистами, а дать им понять, что в реальных боевых действиях миндальничать с ними никто не будет и прикрыться статусом журналиста не получится».

А глава Союза журналистов Москвы Павел Гусев вообще обозвал Святослава Павлова «сопляком с недоразвитой психикой»...

И ведь Гусев по-своему прав: живешь в России, будь добр соответствовать ее понятиям о добре и зле!