Иван Петровский
Любовь Кирий рассказала об этом на проходящей в эти дни международной конференции «Цифровая трансформация: Фокус на IP». По ее словам отечественные фармацевты сумели не только заработать, но «и, в общем, даже не быть наказанными за нарушение прав интеллектуальной собственности (ИС)». То есть фактически признала, хотя и с оговорками, что пиратство – полезно для экономики России и не преследуется по закону.
Она заявила о том, что «наши производители воспроизведенных препаратов стали активно участвовать в закупочных кампаниях, осваивая бюджетные средства на обеспечение населения лекарствами. С одной стороны, это очень хорошо, потому что лекарства на основе воспроизведенных лекарственных средств дешевле, чем референтные. С другой стороны, это плохо, потому что нельзя нарушать права ИС безнаказанно». Это в теории нельзя. А на деле оказалось, что защита интеллектуальных прав – процесс непростой, очень длительный и затратный. Особенно в России. И в этой вот медленной мутной водичке ловится неплохая рыбка – с позволения и попущения властей РФ.
Кирий напомнила о том, что в России фармацевтический сектор был очень слабо развит на протяжении десятков лет. «Активной была "Большая Фарма", как правило, транснациональные корпорации: американские, европейские компании, которые владеют огромными ресурсами, большим опытом разработки лекарств, которые либо сами производили лекарства, либо заказывали, организовывали выпуск лекарств, и фактически снабжали Россию препаратами, в том числе и инновационными, современными».
И снова не только чистая человеческая благодарность переполняет сердца за то, что миллионы россиян поправили здоровье, а, возможно, даже выжили с помощью иностранных лекарств: есть и другая сторона монеты. Роспатент вёл себя как доверчивое дитя, выдавая солидным представителям "Большой фармы" патенты буквально на всё. «Они при этом очень умело использовали патентную систему в России для того, чтобы закрепить права за собой». Это была, по словам Любови Кирий, стратегия патентования от общего к частному: сначала защищалось основное активное вещество, которое лежало в основе того или иного лекарственного препарата, а потом заморские гости начинали получать патенты буквально на всё, что связано с этой активной субстанцией, вплоть до негативных последствий приема лекарств. «Есть такие патенты, и их мы выдавали в Роспатенте, нам казалось, что они заслуживают патентования, потому что если обратиться к основам патентного права, то патент выдается за те усилия и затраты, которые создатель изобретения понес и для того, чтобы он мог компенсировать свои финансовые затраты и получить возможность на протяжении 20 лет, а может и 25 лет, если это фармацевтика, монопольно владеть изобретением с тем, чтобы вернуть свои средства на разработку и получить дополнительные средства на новые разработки». Были патенты, в том числе, и на способы применения лекарств – «те самые схемы приемы лекарств, которые, как правило, мы, потребители, видим в инструкциях по применению». То есть «три раза в день по одной таблетке после еды» – и на это Роспатент выдавал охранное свидетельство. Это тоже чья-то интеллектуальная собственность. Иностранцы, определённо, не дураки, но подобное было возможно провернуть только с очень лояльными чиновниками. А все мы знаем, как покупается лояльность. Пока только не знаем, за сколько.
И Кирий косвенно подтверждает это: «Мы долгое время с восхищением познавали эту стратегию, считали, что только так нужно действовать, это правильно. Как правило, заявки на изобретение от Биг Фармы проходили очень легко, и мы выдавали патенты, понимая, что вряд ли кому-то из отечественных производителей они мешают».
Классическая стратегия «на, боже, что нам негоже». Однако в последнее время ситуация изменилась, и Роспатент вспомнил, что Россия же, как ни крути, интеллектуальная, образованная, приличная страна, и что воровать вообще нехорошо. Ну как – вспомнил. Напомнили. Всё те же юристы Большой фармы в дорогих итальянских костюмах: «Отечественная фарма стала выходить на рынок, причем кто-то делает это с учетом законодательства, в том числе в интеллектуальной собственности, получая права на изобретение, получая патенты». А кто-то – нет. Куш-то изрядный, есть ради чего рискнуть. Да и как иначе вообще быть отечественным производителям – всё, любой чих защищён патентами настоящих крупных фармонстров! «Все мы знаем: для разработки активной субстанции Биг Фарма затрачивает миллиарды долларов. Такими ресурсами наши компании пока не все обладают. Они начинают просто приступать к освоению этого рынка, постепенно получая права на небольшие достижения. Некоторые из наших производителей поняли, что они в состоянии произвести лекарства, которые попадают под действие патентной охраны Биг Фармы. И вот это, как раз, вскрыло проблему на рынке защиты прав ИС. Биг Фарма забила тревогу».
С одной стороны логично: ты израсходовал миллиарды на разработки и патентную защиту, которая не работает. С другой стороны – типичный российский парадокс: сначала всё продать иностранцам, потом требовать, чтобы Россия встала с колен и импортозаместилась, а как лицо-то при этом сохранить?
Да как обычно: сказать, что все так делают. Любовь Кирий не стала отказываться от этого проверенного временем классического полемического приёма: «Это происходит во многих странах. Россия не исключение, но все же РФ относится к числу стран, которые уважительно относятся к правам ИС. Мы считаем себя цивилизованной страной. И рынок фармы – тоже цивилизованным рынком, поэтому нужно здесь создавать такие условия, чтобы сбалансировали интересы фармы и интересы отечественной фармацевтики. Как это сделать? Эти вопросы и занимают чиновников и юристов отечественных и иностранных компаний».
Зато совершенно не занимает Минздрав, по словам замглавы Роспатента. «Мы отмечаем, что регистрация прав в министерстве здравоохранения не учитывает, на сегодняшний день, права ИС. Главный закон, которым руководствуется Минздрав, не содержит никаких условий для регистрации лекарственных средств, связанных с ИС». Министерство здравоохранения, следуя изменениям евразийского законодательства, подготовило изменения в основной закон ФЗ-61, которые обязывают заявителя сообщать о наличии прав на ОИС и кому принадлежат эти права, а также заявлять о том, что регистрация лекарственного средства не нарушает права третьих лиц на интеллектуальную собственность. Однако с точки зрения специалистов Роспатента этого недостаточно, они хотят большей открытости и общий с Минздравом реестр, который бы учитывал интеллектуальные права. Минздрав по понятным причинам в восторг от подобных предложения не пришёл и, как заявила Кирий, «еще не отозвался положительно на нашу инициативу, и пока еще не готов совместно с нами вести этот реестр. Но мы над этим работаем».
Как же должен выглядеть этот патентно-лекарственный список, по мнению Роспатента? «Нам представляется, что с учетом последних тенденций открытости всех федеральных органов, ведомств и процедур, необходимо сделать общедоступными сведения о том, существуют ли права ИС, то есть существуют ли патенты у третьих лиц, и кому они принадлежат. Более того, фиксировать то, что заявитель конкретного лекарственного препарата на самом деле регистрирует воспроизведенное лекарственное средство, и что он не может выйти с ним на рынок, пока не урегулируют отношения с владельцем патента: либо получит лицензию, либо принудительную лицензию, либо будет ждать, пока истекут права на патент. То есть фактически регистрация лекарственного средства должна быть отложена до момента, пока не будут урегулированы отношения с патентообладателем. И предложения Минздрава не позволяют реализовать такой вот механизм доступа любого заинтересованного лица к этой информации. А к заинтересованным лицам мы относим также и тех, кто организует закупки лекарственных препаратов, то есть и государство в том числе. Роспатент предлагает создать некий единый реестр обладающих фармакологической активностью действующих веществ, охраняемых патентом на изобретение. Роспатент готов включиться в этот проект, вести этот единый реестр совместно с министерством здравоохранения, получая от минздрава информацию о том, какие лекарственные средства зарегистрированы, как они соотносятся с действующими правами на патенты. И самое важное из этого то, что общество узнает обо всех этих отношениях. И введение в обращение такого лекарственного средства, которое является зависимым от чужого патента, будет возможно только с того момента, когда истекут патентные права. Это все можно будет отслеживать по государственному реестру изобретений, где отражается срок».
Интересно, что подобный реестр с поисковиком уже работает на сайте WIPO (Всемирной организации интеллектуальной собственности) – это Patentscope, который ищет по международному непатентуемому наименованию лекарственного препарата. Роспатенту, без сомнения, этот факт известен, но их разработка будет куда круче, с блэк-джеком и погремушками. «Учитывая опыт ведущих стран, в частности, США, где работает похожая система, именно это заставило нас обратить внимание на этот проект. Можете найти всю информацию на сайте, это ресурс, который содержит как раз сведения о патентах на фармацевтические препараты… Информацию в этот ресурс вливают 20 больших фармацевтических компаний, которые заинтересованы в том, чтобы она стала доступной всем заинтересованным лицам во всех странах мира. Это хороший ресурс, мы очень приветствуем его создание, но он не позволяет в полной мере решить задачи, которые может позволить решить реестр, о котором я рассказала выше, реестр Роспатента».
Однако наряду с рассуждении о цифровизации и искусственном интеллекте, замглавы Роспатента озвучивает и такую прелестную мысль: «Не буду скрывать, мы очень доверяем нашим заявителям и полагаемся почти полностью на те сведения, которые они предоставляют в заявке, не подвергая сомнению все то, что там представлено. Но это приводит к незаконной выдаче изобретений и проверяется в ходе процедур оспаривания патентов». То есть Роспатент по-прежнему непонятно что целых десять месяцев делает с заявками, поступающими к нему уже даже в цифровом виде – через сайт ФИПС, но при этом обижается на «некие упреки, что Роспатент одной рукой патенты выдает, а другой аннулирует – это как раз следствие этих процессов, когда при выдаче патентов мы излишне доверяем заявителю, а при оспаривании проявляется заинтересованное третье лицо, которое фактически разоблачает нашего заявителя». Старый проверенный принцип: хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам. И Большая фарма это отлично понимает. А Роспатент фактически заявляет: мы не работаем и работать не собираемся, проверяя ваши заявки.
Но для чего же тогда существует это ведомство? Для продажи неработающих недействительных патентов всем желающим?