И почему-то рассуждающие на эту тему игнорируют информационную ленту, поток новостей за последний год, который позволяет более конкретно и приземленно судить о задачах новых глав регионов.
И тогда получается, что задача губернаторов – обеспечить пополнение федерального бюджета за счет свертывания социальных программ и поддержки малого и среднего бизнеса.
Региональные задачи следуют из решений на федеральном уровне. Правительство предлагает увеличить общие расходы на оборону в 2017 году на 179,6 млрд руб. — до 3,05 трлн руб. (3,3% ВВП), следует из проекта поправок в бюджет, внесенных в Госдуму. Запланированное увеличение целиком приходится на закрытую часть (в открытой части расходы на оборону сокращаются на 2,2 млрд руб.). При этом расходы на все остальные направления, включая социальную политику, образование и здравоохранение, предлагается сократить в сумме на 54 млрд рублей.
Вся ответственность за сокращения ложится на глав регионов. Некоторые из них предпочитают простоту в этом деле. Губернатор Калининградской области Антон Алиханов заявил, что региональное правительство не будет возвращать компенсации за детские сады для семей, не являющихся малоимущими, пишет портал «Новый Калининград». На вопрос корреспондента портала о причинах такого решения глава региона ответил: «По кочану». Отказ от компенсаций поможет бюджету сэкономить 82 млн руб.
Есть регионы, где экономить нечего. Карелия публично признала нехватку денег на повышение зарплат бюджетникам по майским указам президента. Республика заявила о проблемах с бюджетом и официально попросила помощи у федерального центра. Но эти деньги центр может взять только у регионов-доноров. Как это делается, можно понять на примере Москвы.
Москва недополучит 40 млрд руб. по итогам 2017 года за счет передачи на федеральный уровень части налога на прибыль, В прошлом году 1% налога на прибыль был перераспределен от регионов-доноров на федеральный уровень. На сегодняшний момент в Москве в денежном выражении это составляет около 35 млрд руб.
В целом Москва отчисляет в федеральный бюджет порядка 1 трлн руб. налогов, с 2010 года объем перечислений увеличился на 60%. Вместе с отчислениями в Пенсионный фонд и Фонд обязательного медицинского страхования столица ежегодно отдает на федеральный уровень 1,9 трлн руб.
При этом доля доходов нефтегазового сектора в бюджете Москвы сократилась с 17 до 3%. Всего в результате изменений федерального законодательства, принятых после 2011 года, Москва недополучила более 400 млрд руб., которые ранее были в ее распоряжении. Ставка налога на прибыль в России составляет 20%. До 2017 года, согласно Налоговому кодексу, 18% поступлений от налога на прибыль оставались в регионах, а 2% шли в федеральный бюджет. С этого года соотношение изменилось до 17 и 3% соответственно. 1% был передан федеральному бюджету для распределения между нуждающимися в поддержке субъектами. В сентябре прошлого года на Московском финансовом форуме глава Минфина Антон Силуанов заявил, что «есть предложение перераспределить часть ресурсов от богатых бедным, которые больше нуждаются». Мэр Москвы Сергей Собянин ответил, что «это как мертвому припарка». В этом году на том же форуме Силуанов заметил, что Москва «может давать взаймы федеральному бюджету», у столицы есть «жирок» и Минфину хотелось бы «забрать немного ресурсов» из столицы. Собянин отвечал, что столица не забирает ресурсы у других регионов, практически лишилась нефтегазовых доходов, но может «потратить все деньги» и начать просить взаймы у Минфина.
Сокращение социальных расходов – тренд, по меньшей мере, двухлетний, причем некоторые предложения пока отложены. Два года назад в Мосгордуме предлагали обязать граждан содержать престарелых родителей, что очевидно было бы шагом к отмене пенсий.Год назад Минтруда подготовил законопроект о налоге на безработных. Тогда же остаток бюджетного резерва (167 млрд руб.), образованного из замороженных пенсионных накоплений россиян, был направлен на погашение кредитов военно-промышленного комплекса. И – что весьма показательно – тогда исследования показали, что почти половина россиян перешла на натуральное хозяйство, то есть произошло резкое сокращение доли населения, вовлеченной в рыночные отношения даже на потребительском уровне.
А сейчас эксперты ВШЭ предлагают ввести новый добровольный сбор с населения на оказание улучшенных услуг в сферах образования и медицины. С их точки зрения, это поможет увеличить доходную часть бюджета и решит кадровый вопрос в регионах. Что касается ОМС, то предложение получило поддержку президента. Про российскую добровольность давно все известно, как и то, что не может быть адресных сборов.
Казалось бы, в такой ситуация надо озаботиться расширением и укреплением налогооблагаемой базы, прежде всего малого и среднего бизнеса. Однако, несмотря на ряд предоставленных льгот, проявляется тенденция к его уходу в серую финансовую зону, к бегству от налогов. И что бы ни говорилось о малом и среднем бизнесе, суждение практика важнее всего. Таким суждением два года назад были слова председателя-президента правления ВТБ Андрея Костина о бессмысленности кредитования малого и среднего бизнеса, который, по его словам, «не востребован в стране» и лишен поля деятельности. И хотя непонятно, кто должен востребовать этот бизнес, смысл высказывания был ясен.
Создается впечатление, что власть рассматривает малый и средний бизнес не как перспективный источник налоговых поступлений, а как часть социальной сферы, нуждающуюся в безвозвратном субсидировании. Такая логика прослеживается в Оренбургской области, где приостановлено действие ряда мер поддержки бизнеса. Соответствующее постановление подписал глава региона. Документ распространяется на все «правоотношения, возникшие с 1 января 2017 года»:
— на возмещение части затрат по кредитам;
— на гранты начинающим предпринимателям;
— на субсидии муниципалитетам по программам развития предпринимательства;
— на участие в выставочно-ярмарочных мероприятиях;
— на организацию групп дневного времяпрепровождения детей дошкольного возраста;
— на инновационные проекты;
— на центры молодежного инновационного творчества.
К этому надо добавить расширение запретительных мер под предлогом борьбы с криминалом. С января 2018 года в России может быть фактически запрещено долевое строительство. А это удар не только по инвестициям, но и тяжкие последствия для многих видов деятельности, связанных со строительством.
Однако самые тяжелые последствия для малого и среднего бизнеса имеет политика банков. И если два года назад Андрей Костин говорил об экономической целесообразности поддержки предпринимательства, то сейчас банки превращаются в силовые ведомства, препятствующие предпринимательской деятельности черными списками и отказами в банковском обслуживании. И банкиры предупреждают: в следующем году банковские проверки усилятся.
Вместо расширения налогооблагаемой базы за счет малого и среднего бизнеса взят курс на внешние заимствования. Правительство России и крупнейшие корпорации вернулись к практике масштабных займов на Западе. С начала года внешний долг РФ вырос на 23 млрд долларов и на 1 октября достиг рекордной с осени 2015 года отметки в 537,4 млрд долларов.
Гасят внешний долг лишь попавшие под санкции госбанки, следует из статистики регулятора: с начала года они вернули 12 млрд долларов, уменьшив общую сумму до минимума за 10 лет - 107,39 млрд долларов. Но эти выплаты компенсируются скоростью займов со стороны корпораций и Минфина.
Внешний государственный долг России за 9 месяцев вырос на 12,5 млрд долларов (рекорд с 2012 года), до 51,67 млрд долларов и вернулся на уровни, которые наблюдались до введения санкций.
Что же до налогов, то олигархи, попавшие под санкции, от налогов освобождены. Деталь существенная для оценки того положения, в которое попали российские губернаторы, задача которых в нынешней ситуации – максимально сократить социальные расходы, свернуть программы поддержки малого и среднего бизнеса, обеспечить пополнение федерального бюджета. Развитие регионов в задачу губернаторов не входит. Ничего нового по сравнению… Да, с поздним Средневековьем в Западной Европе. С одной лишь существенной оговоркой: в России как не было, так и нет парламента.
Все дело в том, что в России налоги меньше, чем налоги. Современный европейский парламентаризм возник из необходимости договоренностей между монархом и сословием в налогообложении. И именно требование соучастия сословий в налоговой политике положило начало так называемым буржуазным революциям. Макс Вебер в 1906 году, то есть с начала работы первой Госдумы, назвал политическое устройство России мнимым конституционализмом. И дело было не только в том, что здесь не могло быть правительства, ответственного перед парламентом, но и в том, что думцы никак не влияли на финансовую основу государства. В России отсутствовал подоходный налог, который покрывался акцизами на алкоголь (царское правительство обладало монополией на его производство и продажу), налогами на имущество, доходами от эксплуатации железных дорог и другими косвенными платежами.
Сейчас подоходный налог существует, но гражданин России не осознает себя налогоплательщиком, чему немало способствует сохранение за работодателями функций налоговых агентов. Между тем, совершенно очевидно, что 13 процентов – лишь верхушка айсберга. Расчетов по объему косвенных налогов и платежей много – если делать ссылку, то на гугл. И число таких поборов будет возрастать. Вот свежий пример: Минздрав предложил ввести экологический налог на сигареты для их производителей. Но нагрузка все равно ляжет на покупателей.
А ответственность за осуществление этих планов ляжет на губернаторов. Поэтому и возникла потребность в появлении глав регионов нового типа – отрешенных от всех проблем, кроме главной. Они же оттянут на себя и все недовольство населения. Ничего нового: в России вновь воспроизводится то, что Гавриил Попов весьма удачно назвал административно-командной системой, поскольку так называемый социализм – лишь одна из исторических форм ее существования. Эта система не навсегда – она как всегда. Что при царях, что при генсеках, что при президентах.