"И проймёт вечереющий тихо, Над Россией негаснущий свет."

Сергей Алиханов, писатель

Ирина Сурнина родилась на Алтае, в городе Рубцовск. Окончила ЛитИнститут им. А. М. Горького. Ее стихи печатались в “Литературной газете”, “Литературной России”, журналах “Юность”, “Континент”, “Наш современник” и др. Победитель 6-го Московского международного конкурса “Золотое перо”. Член Союза писателей России... С точки зрения писательской "карьеры" все вроде бы у нее хорошо и как надо. Но откуда тогда родилась проникновенная строчка - "В России так легко ненужной стать!"?..

В искусстве нет прогресса, а значит, нет и регресса. Ценность творения не зависит от века, ни от времени рождения поэта, музыканта, художника. В музыке композитор Игорь Стравинский все же дал срок определения истинного и великого от второстепенного. Стравинский назвал цифру - 50 лет, и привел пример - современники считали композитора Черни великим, а Фредерика Шопена не принимали всерьез. Этюды Черни играют только в первых классах музыкальной школы.
В стихотворении “Фотогеничные поэты” Константин Ваншенкин написал: “осядет пыли полоса - немногие проступят лица, и различаться голоса…” Через сколько лет “оседает пыль” в русской поэзии - каждый определяет сам для себя.

В творчестве Ирины Сурниной отсутствуют ассоциативные пазлы, разглаженные по поверхности и книжных страниц, и электронных экранов, и которые определяют сейчас, так сказать, глубину культуры.
Взаимосвязь и чувственных (перцептуальных), и интеллектуальных образов в современной поэзии порой так сложна, что наслаждение получаешь от самого процесса чтения. Находчивость поэтов поражает, но в памяти остается только сами тексты, и ничего - за ними.

Стихи Ирины Сурниной просты, обычны, как окно в деревенском доме, через которое она смотрит на снег полугодовой алтайской зимы. Но после прочтения её стихов, перед моим внутренним взором возникает бескрайняя Обь, неоглядный Алтайский край, Барнаул вдоль Оби, где мне довелось работать 35 лет назад.
От строк Ирины Сурниной у меня перехватывает горло:

“Что толку лепить и любовно лелеять жильё,
Детей поднимать и потея, выхаживать поле,
Коль с криком гортанным влетит вороное ворьё,
И выметет все, и останется вольное горе…”

“ОКЛИК” - книга стихов Ирины Сурниной - была издана в Барнауле в 2014 году на средства краевого бюджета.

В недавнем общении со мной Ирина все жаловалась на воспитательницу детского сада, которая мажет аджикой губы её ребенку, чтобы тот поменьше разговаривал.

С этим Вы обязательно разберетесь! - успокоил я возмущенную мать, - главное, чтобы Вы, Ирина Сурнина, всегда могли открыто говорить голосом самой России.

Разговор с поэтом Ириной Сурниной в нижнем буфете ЦДЛ -

И вот стихи -

* * *
Искала губами тебя в коре,
Имя шептала в дерево,
В мох густой, и в своей поре
Стояло оно и верило.

В серую землю ушли снега,
Вышли на свет подснежники,
В оцепенение березняка
Дети ушли, насмешники.

То ли неясный какой-то стих,
То ли любовь незрячая?..
На золотых ресницах моих
Солнце цвело горячее.

* * *
Никаких журавлей,
перелёты ворон
да пустые, немые осины.
А навстречу асфальт
и растущий бетон
да вагоны, пропахшие псиной.

Но не просто пронять,
мы живём и живём,
по запястьям холодные капли.
И рябиновый дождь
пропадает живьём,
и себя нам не жалко ни капли.

После всхлипов и слов
свет особенно чист,
мы давно не хотим и не просим.
Где-то стынет Ока
и есенинский лист
улетает в открытую осень.

* * *
Зачиналася Русь
От кровавой стрелы печенега.
Из лесов вырастала
И омутной спящей воды.
Как трава, выходила
Она из-под снега,
Золотилась на свет,
Под собою не чуя беды.

Ничего не замять.
Не избыть.
Не развеять по ветру.
Потому что во мне
Эта древняя память течёт.
Я расту из земли
И тоскую по этому свету,
Головой пробивая
И снег залежалый и лед.

* * *
Зима, зима
И острый норки мех,
Ленивые вразвалку разговоры.
Я далека от этих и от тех,
И нет вестей, и снег повально-скорый.

А надо жить
Навылет, напролет,
В сквозном пальто, с горячей головою.
На окнах ночью выстеклится лед,
И непонятно — трубы, волки воют?

А я могла бы
Чутко рисовать,
Чтоб маслом за картиною картина.
Но снами переполнена кровать,
И в них картины замерли картинно.

Не спится.
Телевизор полистать
И голубой цветок зажечь из газа.
В России так легко ненужной стать!
С экрана ведьма пользует от сглаза.

Зима, зима,
Как скучно, боже мой!
Хоть поругаться, что ли, для раскола!
Но из фольги ты выщелкнешь долой
Прохладную таблетку валидола.

* * *
Кину хлеба за помин в окошко:
Дедушка, поклюй на холода.
Под снегами ягода морошка,
Глухари и небо изо льда.

Солнце выйдет утром из ночного
И растопит слюдяную твердь.
Дед глухарь взлетит на ветку снова —
Будет белым­-белое смотреть.

И увидит хлеб, и помутится
Золотой — в прожилках неба — глаз.
И ему припомнится, примстится...
Деда, деда! Помолись за нас.

***
Как они любили и певали! -
Я смотрю советское кино, -
Выполняли планы, успевали,
Тосковали вечером в окно.

А Она проходит мамой мимо,
Светлая, у самого лица.
Да и в Нём мелькнёт неуловимо
Молодое что-то от отца.

И они, счастливые, уходят.
И стоит закат над всей рекой…

Больше ничего не происходит.
Я запомню родину такой.

ЖЕРТВА ВЕЧЕРНЯЯ

«Да исправится молитва твоя…»

Услышала и обомлела вдруг –
Такое петь под силу ли вокалу,
Всю боль нести и тихую опалу
И удержать, чтоб не сорвался звук?

А голос нёс и повторял холмы,
Наплывы плавные моей земли забытой,
Ещё не утонувшей, не забитой,
И души, из которых вышли мы.

Не прерывай, продли глубокий пев!
На нём одном и держится вечерне
Моя земля, припомненная вчерне
Молитвою, на ощупь, нараспев.

***
Эх, пропадом всё!
Чернеет компьютер пустой,
Слизало дотла: ни жила тебе, ни ночлега.
Вот так же, наверно, стоял горемыка простой
Один на снегу после злого, с пожаром набега.

Что толку лепить
И любовно лелеять жильё,
Детей поднимать и, потея, выхаживать поле,
Коль с криком гортанным влетит вороное ворьё
И выметет всё, и останется вольное горе?

Не плачут старухи,
Молчат глубоко старики.
Свалили страну и оставили просто времянку.
И хочется мне убежать от звериной тоски
И вырыть в лесу между трав и кореньев землянку.

И в небо кричать
Или в землю — уже всё равно,
Слова позабыть и замолкнуть, чтоб слух истончился.
А после и домик сложить — золотое бревно,
Чтоб свет из окошка на снег затаённо сочился

***
И май не май – так холодно и зло.
Беснуются с экрана пошляки,
И всю Москву по дачам развезло,
А я пойду туда, где старики.

Хоть этот день сквозь мутное стекло,
Мне нужно снова видеть ордена.
Смотрю, как много правды утекло –
Идёт остатком славная страна.

Стоят зеваки, замер старый бомж.
И щёлкают. Снимайте мой народ!
И можно сколупнуть коросту-ложь.
Москва. Победа. Солнце. Русский род.

***

Сдают жильё пенсионеры,
Сдают себя профессора.
Какие могут быть химеры?
Сегодня лучше, чем вчера.

Берут от жизни инженеры,
Берут врачи, учителя,
Но, соблюдая чувство меры,
А то привыкли на ля-ля!

Да будет каждому по джипу
И по зелёному рублю!
Но страшно – вдруг и я наживу
Давно, как многие, люблю?..

А я скучаю по великой,
По прошлой солнечной стране…

***

Всё-то, кажется, еду и еду,
По проходу ношу кипяток.
То мешаю какому соседу,
То он сам помешает чуток.

В духоте, тесноте, не в обиде
Хорошо уезжать из Москвы
И смотреть, если кто-нибудь выйдет,
И нестись мимо дикой травы.

А колёса несут, ошалели,
Словно кто-то стального украл.
А по правую сторону – ели,
А по левую – встанет Урал.

Только вдруг остановятся лихо,
Постоишь, где и жизни-то нет…
И проймёт вечереющий тихо,
Над Россией негаснущий свет.

***
Дед с мороза.
Холодная кошка – в дверь.
Бросил охапку.
Будет топить теперь.

Шапку на гвоздь,
За печку пимы.
В руке моей горсть
Морозных ранеток зимы.

Дедов подарок –
Целая ветка!
Бумаги подпалок.
Огонь в клетке

Печи
Тревожно растёт,
Трещит, поёт.
Теплы кирпичи.
Известь слизну,
Усну.

Во сне расту.
А выросла – нет
Ни деда, ни печки.
Только тревожный свет

Трескучей свечки.

***

Хорошо просыпаться,
Хорошо в холода.
Под расчёской на солнце
Золотая вода.

Никого не тревожить,
Ничего не блюсти,
А на тихой постели
Долго косу плести.

Заплетаю забвенье,
Заплетаю сама,
И в глубоком колодце
Проплывут терема.

И аукнется песня,
И метнётся испуг.
Расплеснуть и умыться –
Струи белые с рук.

И смотреть-засмотреться,
Только капли лови,
Как легко с полотенца
Улетят журавли.

***
Везде ветра, а мне тепло,
Теперь не сдует, не снесёт,
Забилась к сыну под крыло –
И он опять меня спасёт.

А время льётся молоком,
Шептаться – не перешептать.
И в сына мне легко врастать,
Я в нём зародыш, тёплый ком.