Posted 15 апреля 2015,, 21:00
Published 15 апреля 2015,, 21:00
Modified 8 марта, 03:46
Updated 8 марта, 03:46
Дядя Саша Степовой, сняв протез и растирая натруженную за день мозолистую культю, как-то рассказал мне о своей «спасительнице». «В 41-м от румынской границы (он был призван в Красную Армию за год до войны) откатились мы до Тулы. По дороге из пехотинца (из нашей роты в живых никого не осталось) я переквалифицировался в артиллериста. Как оказалось, ненадолго. В бою под Тулой наш расчет накрыло снарядом. Очнулся – вижу рядом со мной лежит рушник с вышитыми петухами, который мне дала в дорогу мама, Сусанна Филимоновна. Не понимаю, почему этот рушник лежит в грязи, если я его из-за отсутствия портянок, намотал на ногу. Потянулся за рушником – достал свою ногу… Так закончилась моя фронтовая жизнь». В 20 лет.
Дядя Гриша Степовой после освобождения Днепродзержинска в октябре 1943 года был мобилизован. Вскоре, в нескольких десятках километров от родного дома, он был убит в первом же бою. От него не осталось ничего: ни фотографии, ни письма, ни весточки, ни могилы. Только память о том, что был у меня такой дядя – Григорий Ефимович Степовой, учитель.
Третий мой дядя-фронтовик – Петр Гаврилович Житняк. В 41-м закончил пединститут и тут же был призван в армию. Путь его лежал из Запорожья в Узбекистан, где он должен был выучиться на летчика. Но из-за полного отсутствия матбазы (т.е. самолетов и авиационного оборудования) их, несостоявшихся летчиков, бросили после Курской дуги в прорыв на Харьков. Дядя Петя был ранен под Чугуевом 25 августа 1943 года. Он просил докторов не жалеть его ногу, успокаивал их: «Ничего страшного, ведь я учитель. Мне и с одной ногой можно жить и работать». Скончался дядя Петя от гангрены 31 августа. В возрасте 22 лет.
От дяди Пети по наследству мне достался его военный дневник, красноармейская книжка и похоронка. Были еще две пилотки – лётная и полевая. Одну из них (ту, что на фотографии дяди Пети) моя бабушка Мария Демьяновна разрешала мне, пяти-семилетнему, примерять. Но только один раз в году. Уже не помню, было это на 9 мая или 31 августа. Ведь до 1965 года не было такого красного дня календаря – праздника Победы.
Эти пилотки дяди Пети мне, как старшему племяннику, в наследство не достались. Их забрала с собой в мир иной бабушка Мария, завещая своим детям – Кате, Ване и Коле положить пилотки своего красавчика в ее гроб. Это единственное, что осталось у матери от старшего сына. И с этой его частичкой она не могла расстаться. «Я ТАМ с ним обязательно встречусь», – часто приговаривала бабушка, разглаживая под пилоткой невидимые нам кудри своего первенца.
Моя будущая мама, 11-летняя Катя Житняк, 13-летний дядя Коля (мой крестный отец) и 15-летний дядя Ваня два с половиной года были в оккупации. Как выжили – достоверно знает только Всевышний. И еще бабушка Мария. Моего дедушку Гавриила Семеновича Житняка вместе с военным заводом из Запорожья эвакуировали в Горький. Оборудование и заводской персонал вывезли в тыл, а их детей и жен не смогли, оставили на произвол судьбы. Такая была у нас страна, такие были у нашего государства приоритеты…
Мой будущий папа, 16-летний Митя, Дмитрий Ефимович Степовой за два года оккупации побывал в заложниках и в немецком концлагере. И дважды бежал из плена.
Если 9 мая – это официальный праздник Победы страны (которой, увы, уже нет) в Великой Отечественной войне, то лично для меня – это праздник Победы жизни над смертью. Праздник, благодаря которому собственно я и появился на свет. Праздник, как незаслуженная лично мной, послевоенным, награда. Как завещание – ненавидеть войну.
Любую войну.