Posted 18 января 2012,, 20:00
Published 18 января 2012,, 20:00
Modified 8 марта, 05:56
Updated 8 марта, 05:56
– Михаил Леонидович, на ваш взгляд, не слишком ли резки оценки г-жи Набиуллиной в отношении Европы? Может быть, все же стоит дать шанс ЕС?
– На самом деле возможности справиться с кризисом нет ни у ЕС, ни у США. Другое дело, что Штаты более живучи, чем Евросоюз, хотя бы потому, что у них валюта крепче. Стоит отметить, что ЕС уже частично использовал свою возможность печатать валюту, они напечатали в декабре денег в долларовом эквиваленте на 1 триллион. Кроме того, Евросоюз выбрал стратегию, которую буквально на днях знаменитый американский экономист, лауреат Нобелевской премии Джозеф Стиглиц назвал самоубийством. А Стиглиц в этом смысле очень тонко чувствующий человек. Дело в том, что ЕС вместо того, чтобы поддерживать спрос, начинает затягивать пояса. То есть он фактически поддерживает банковскую систему, а затягивать пояса приходится людям. Де-факто за счет этого все сильнее ослабляется спрос. Как следствие, скорее всего, европейская экономика действительно начнет валиться уже в этом году, причем достаточно быстро. Это может быть частично затушевано тем, что будет инфляция, и поэтому в номинале спад, возможно, будет выражен не так очевидно. Дальше даже можно будет разными статистическими ухищрениями, занижая инфляцию, изображать рост, но мы все прекрасно понимаем, что суть от этого не поменяется.
– И разницы между Европой и Америкой в этом смысле не предвидится?
– У американцев резервы еще есть. Думаю, что до лета они дотянут, а потом начнут рецессию, следуя простой логике: это позволит переизбраться Бараку Обаме. Хотя эта рецессия к концу года будет выражена только инфляцией, тем не менее они все равно будут балансировать на нулевом уровне. Впрочем, нужно учитывать, что в отличие от Европы США очень агрессивно поддерживают спрос. Обама увеличил дефицит бюджета более чем на 1 трлн. долларов в год, и весь этот триллион пошел на поддержание спроса в отличие от Европы, где та же сумма пошла банкам. В этом смысле если бы не увеличение дефицита бюджета, то, скорее всего, экономика США за последние 2–2,5 года уже бы упала на 8–10%. Вот, собственно, и картина мира: до тех пор пока США будут поддерживать спрос, они будут держаться, балансируя у нуля. Как только имеющиеся ресурсы исчерпаются, они начнут валиться. Произойдет это, скорее всего, чуть позже, чем в Европе.
– Спад в мировой экономике каким-то образом отразится на нашей стране?
– В этом году, думаю, нет: рецессия – сначала европейская, которая уже случилась, а потом американская – поддерживает цены на нефть. Но я бы обратил внимание на то, что в нашей стране экономического роста-то уже нет, мы переживаем вялотекущий спад, хотя это и не озвучивается публично. Упомянутая ранее Эльвира Набиуллина выдает настолько не имеющие никакого отношения к реальности цифры по инфляции, что это просто вызывает смех у любого более-менее адекватного человека.
– То есть вы не склонны верить официальным оценкам инфляции?
– Смотрите сами. Возьмем опять же официальные цифры. Дефлятор ВВП по третьему кварталу (четвертый еще не был озвучен) был 13,2% (дефлятор – это ценовой индекс, созданный для измерения общего уровня цен на товары и услуги за определенный период в экономике. – «НИ»). То есть потребительская инфляция была как минимум 16–18%! И надо заметить, что по началу этого года у нас инфляция уже очень сильно подскочила, например, все видят, как подорожало мясо.
– Понятно, Михаил Леонидович. Однако состояние экономики, похоже, влияет на настроения людей в нашей стране не так сильно, как политика. В последнее время она у нас вышла на первый план, а никаких экономических требований к властям на декабрьских митингах не выдвигалось. Почему, на ваш взгляд?
– В этом смысле митинги, о которых вы упомянули, как раз очень показательны. Обратите внимание: на эти митинги пошли не бедные люди, а пошла та часть среднего класса, которая неожиданно обнаружила, что ее лишают выхода. Люди видят, что невозможно заниматься бизнесом, потому что негде получать прибыль. А если ты вдруг по каким-то причинам ее получаешь, то у тебя ее отбирают чиновники. Последние делают это, потому что они привыкли иметь некий доход от коррупции, а сейчас, в нынешних условиях, все труднее получить этот доход, но они все равно пытаются его восстановить. Поэтому, естественно, все эти депрессивные явления, порождаемые экономикой, оказывают влияние на политику.
– Следует ли из этого, что ухудшение экономического положения страны может отразиться на устойчивости власти?
– Я бы сказал, что ключевой момент здесь – это личная роль Владимира Путина. Для него самое страшное, что может быть, – это начать ассоциироваться в глазах деятельной части общества с резким ухудшением перспектив. Ведь предприниматель не боится локального ухудшения, он его уже несколько раз переживал. Он боится отсутствия перспективы. Если Путин ничего в ближайшие два месяца не предпримет и народ четко для себя решит, что отсутствие перспектив – это следствие того, что Путин находится у власти, вот тогда, я думаю, общественное давление на него резко возрастет.