Posted 14 июня 2009, 20:00
Published 14 июня 2009, 20:00
Modified 8 марта 2024, 07:23
Updated 8 марта 2024, 07:23
Церемония награждения состоялась во дворце Ла-Монеда, где в 1973 году во время военного переворота погиб друг Евгения Александровича президент Чили Сальвадор Альенде. Позже Евтушенко читал с балкона дворца стихи о путче и диктатуре перед многотысячной толпой, собравшейся на площади. В память о том выступлении, а также за литературную и общественную деятельность поэта президент Чили Мишель Бачелет вручила Евгению Евтушенко одну из высших наград республики – орден Освободителя Бернардо О’Хиггинса степени «Командор». Во время награждения г-жа Бачелет произнесла теплую приветственную речь в адрес «давнего друга народа Чили и всей Латинской Америки» и поблагодарила российского кавалера за участие в судьбе ее страны.
Уже на следующий день – 12 июня – Евгений Евтушенко читал свои стихи в переполненном зале Национальной библиотеки Чили. А завтра он выступит на концерте, организованном Фондом Пабло Неруды, который пройдет в музее классика чилийской поэзии.
Чествованиям российского поэта в Чили предшествовало еще одно важное событие: Евгений Евтушенко недавно стал почетным гражданином болгарского города Варна. Эту награду вручил ему Кирилл Йорданов, мэр Варны, где 2 июня состоялся поэтический вечер Евтушенко. Евгений Александрович не только читал стихи, отвечал на вопросы зрителей, но и представил свои мемуары «Волчий паспорт», переведенные на болгарский язык.
Эта книга о встречах поэта с легендарными современниками – Пабло Пикассо, Борисом Пастернаком, Жаклин Кеннеди, Пабло Нерудой, а также с Никитой Хрущевым и другими деятелями политики и культуры. В русском варианте книга известна под названием «Шестидесантники».
По словам Евгения Евтушенко, он не ожидал, что с его творчеством за рубежом знакомо так много людей. Вечера проходят при полных залах, в Болгарии и ранее в Венгрии его понимали без переводчика. А когда он прочитал стихотворение «СССР – ФРГ, 1955 год (репортаж из прошлого века)», зал минут двадцать аплодировал стоя – как когда-то при чтении «Бабьего Яра». Это стихотворение посвящено футбольному матчу между сборными двух стран, в котором команда Советского Союза одержала победу.
В мае в Венгрии Евгений Александрович получил мантию почетного профессора университета города Печ, а День Победы встретил в немецком городе Гейдельберг, где читал стихи о войне и своем поколении. В ближайшие дни российского поэта ждут в Ирландии, а в августе в Греции у подножия Олимпа состоится большой концерт, где в первом отделении будет выступать Евтушенко, а во втором национальный оркестр исполнит новое музыкальное произведение Микиса Теодоракиса.
По возвращении в Москву поэт начнет подготовку к изданию своей 5-томной антологии, главы из которой несколько лет подряд печатаются на страницах «Новых Известий». Антология должна выйти в свет к концу 2010 года.
Редакция «Новых Известий» сердечно поздравляет своего постоянного автора с заслуженными наградами. Пользуясь случаем, мы публикуем свежие стихи, которые Евгений Александрович оставил в редакции «НИ» перед отъездом в Чили.
Это – женщина моя
Я был влюбчив, я был вьюбчив,
но глаза мне отворя,
Бог шепнул:
«Вглядись, голубчик…
Это – женщина твоя».
Ты стояла с моей книжкой
взять автограф у меня,
но я понял, став мальчишкой:
«Это – женщина моя».
Я глядел на твою руку
пристальней, чем на лицо,
и, костяшкой пальца хрупнув,
проросло на ней кольцо.
И теперь уже мой голос,
в него вслушаться моля,
истерзал внутри, как голод:
«Это – женщина моя!»
Слава сразу осерчала,
лишь ее любить веля,
чтобы лишь о ней звучало:
«Это – женщина моя».
Власть обиделась на годы –
охладел к ней, что ли, я,
не слагал ей больше оды…
Власть – не женщина моя.
Может быть, всего основа –
смерти или бытия –
три на свете первых слова:
«Это – женщина моя».
Те слова дышали в пальцы,
коченея без огня,
даже и неандертальцы:
«Это – женщина моя».
И назло толпе и рынку
среди жлобства и жулья
захочу – и снова крикну:
«Это – женщина моя!»
29 апреля 2009 г.
Шепот на кухне
Проснулся я ночью. Во сне накатилось
гнетущее что-то. А рядом со мной
любимая женщина не находилась.
Ушла навсегда. И я сам был виной.
Сначала глазами искал я повсюду.
Побрел босиком, лишь бы вновь не в кровать.
И вдруг я услышал по звону, по стуку –
на кухне любимая мыла посуду,
ее протирала и мыла опять.
Паркет обжигал мои ноги, как угли,
и было страшнее мне пытки любой,
когда ее шепот услышал на кухне –
со мною невидимым и собой.
Шептала она, что все время я занят
и не замечаю ее и детей,
что буквы прыгают перед глазами
и то, что волосы все седей.
Свою улетевшую маму просила
со мной не ссориться ради Христа,
ведь я поступаю порой некрасиво,
но вот душа у меня чиста.
Она шептала на ухо ложкам,
тарелкам, блюдечкам, чашкам, ножам,
что сыну сгрубила –
да вышла оплошка,
а сын разобиделся и убежал.
Любя чистоту, не в пример
всем грязнулям,
и все отскребая, почти во сне,
она исповедовалась кастрюлям,
И сковородкам, и снова мне.
А я стоял, охваченный шоком,
не в силах теперь позабыть ничего,
И то ли додумывал ее шепот,
и то ли действительно слышал его.
Она присела, совсем обессилев,
заснув, как сраженная наповал,
и кроткий ветер невидимых крыльев
слова молитвы с губ ей сдувал.
Стоял я виновно, остолбенело
среди бессонницы или сна,
и тоненько что-то внутри звенело
да только не знаю, какая струна…
Апрель 2009 г.
Ревность
Люблю тебя, когда меня ревнуешь.
Так молния отмщает свысока –
и подожжет деревья и траву лишь,
а после дом и даже облака.
Люблю тебя, когда меня ревнуешь.
Прекрасен полный взрывчатости взгляд.
Такое можно испытать в раю лишь,
когда испепеляет он, как ад.
Люблю тебя, когда меня ревнуешь
и, перебив тарелки все в дому,
из рук ты вырываешься, рванувшись
к твоей обидной тайне – к никому.
Люблю тебя, когда меня ревнуешь
к друзьям, вину, политике, стране,
к стихам, – как будто
скрытно ты рифмуешь,
но лучше удается это мне.
Люблю тебя, когда меня ревнуешь
к шкилетикам на шпильках-каблучках,
к толстушкам, от души ревмя ревущим,
к моделям в разбрильянтенных очках.
Ревнуй меня и кожей, и глазами,
ревнуй меня, как вьюга, как обвал,
брось ревновать, чтоб я от страха замер,
да вот не умер – сам бы взревновал.
Апрель 2009 г.