Posted 21 июня 2005,, 20:00
Published 21 июня 2005,, 20:00
Modified 8 марта, 09:33
Updated 8 марта, 09:33
За последние годы москвичи повидали немало авангардных танцевальных групп из Франции. Пришло время показать, чем занимаются представители крайне правого, консервативного крыла современного танца. Самой подходящей для этого кандидатурой оказался Тьери Маланден. В то время как его соотечественники-хореографы продолжают экспериментировать, бывший танцовщик Парижской оперы, а ныне руководитель труппы «Балет Биарриц» и Национального хореографического центра в Биаррице остается строгим ревнителем традиций. Когда 70% французских балетных театров перепрофилированы в театры современного танца, он не устает говорить о своем преклонении перед классикой, создает в спектаклях экстравагантные комбинации из известных классических па. Он обосновывает каждую работу хитроумной философской концепцией и переосмысливает легенды – точь-в-точь как балетмейстеры позапрошлого века.
Лучшим доказательством того, что классика по-прежнему жива, Маланден считает свой балет «Творение» (этот спектакль, поставленный на музыку балета Бетховена «Сотворение Прометея», стал для хореографа своеобразным манифестом). В нем Маланден, соединив библейскую притчу о сотворении человека с эпизодами из истории танца, придумал новый миф. Человечество, живущее в раю, знает только классический танец. Ева танцует на пуантах, сохраняя вертикаль (связь с высшим миром). А искушение Адама и Евы Змием и изгнание людей из рая, по Маландену, «происходит» в начале ХХ столетия. Как раз в этот момент возникли новые веяния в хореографии, и танцовщики стали постепенно уходить от строгих канонов. В роли змей-искусительниц представлены прославленные танцовщицы Айседора Дункан и Лоя Фулер. Хореограф считает, что название самого знаменитого танца Фулер «Серпантин» имеет символический смысл (слово serpent переводится как змея). После «грехопадения» в спектакле человечество возвращается к классическим канонам.
«Творение», показанное в рамках Чеховского фестиваля, добралось до Москвы через два года после премьеры. Но это не помешало танцовщикам «Балет Биарриц» убедить зрителей в том, что можно вдохнуть новую жизнь в любую систему, если подходить к ней творчески и без излишнего пиетета. Опираясь на классические каноны и порой отталкиваясь от них, Маланден поставил стильный, экстравагантный и веселый спектакль. Историю о танцевальном грехопадении человечества играют на пустой сцене, настроение и атмосфера действия меняются лишь с помощью движений и света. Художник по свету Жан Клод Аскье работает в той же эстетике, что и Роберт Уилсон, поставивший недавно «Мадам Баттерфляй». Задник причудливо окрашивается в разные цвета, а тела танцовщиков в зависимости от освещения кажутся то рельефными и тяжелыми как мраморные статуи, то легкими и почти бесплотными.
Маланден относится к всемирной истории танца с изрядной долей иронии. Люди, не знающие греха, со щенячьей радостью лают друг на друга. Танцовщицы в широких барочных кринолинах как козочки перескакивают через своих партнеров. А уж если человечеству суждено надеть балетную пачку, то ее напяливают все: и мужчины, и женщины. И потом с наслаждением сбрасывают, покрывая сцену слоем воздушных одеяний. В змеях-искусительницах нет ничего зловещего. А одна из них – женщина в белой тунике, размахивавшая широченными рукавами как крыльями, чем-то напоминая ангела. Движения танцоров постепенно становятся все более свободными, дальше всего уходит от классических канонов дуэт с огромным прозрачным шаром, подсвеченным изнутри. После него танцоры возвращаются к неоклассике, и становится ясно, что геометрические построения на сцене, их строгие и отточенные движения и танец на пуантах в спектакле Маландена на фоне работ других хореографов современного танца выглядят как самый радикальный авангард.