Как спецоперация повлияла на российского обывателя

Прошедшие полгода после начала СВО показали, что несмотря на жесточайший шок, власти не могут и/или не хотят корректировать базовый аполитичный настрой социума и тоталитаризировать реальность.

Первые месяцы СВО характеризовались резким ростом политизации общества, которое вылилось в масштабную поддержку власти и актуализацию имперских паттернов общественного сознания. Эти паттерны очень значимы, так как выполняют компенсаторную функцию в отношении продолжающегося падения уровня жизни россиян.

Резко увеличилось (и без того высокая) роль пропаганды в общественном сознании, а вместо футбола и развлекательных шоу россиянам предложили пропаганду и оруэлловские мотивы формирования антизападного хейта.

Последние исследования показывают, что эта модель неустойчива на средней дистанции и ведет лишь к снижению общественного внимания к пропаганде и восстановлению аполитичности, которая является устоявшейся и удобной для власти моделью. СВО рутинизировалась, а рейтинг доверия власти остался, но зачастую в его основе конформизм, аполитичность и ритуальная поддержка, не предполагающая тотального вовлечения.

Абсолютное большинство не считает возможным вмешиваться в политику, устраняется и, что очень важно, снимает с себя всякую ответственность за ее ход.

В этом плане попытки тоталитаризировать общественную поддержку, которые были заметны в первые месяцы после начала СВО, также во многом ограничены. Общество хочет продолжения существования в виде аполитичных обывателей, которых беспокоит собственное материальное благополучие.

Дело Е. Ройзмана тут показательно: в нем выявляется даже потребность совершенствования репрессивных механизмов. Власти, похоже, не хотят его сажать в тюрьму, не готовы лишать его даже свободы передвижения, но им очень важно, чтобы он замолчал и превратился в обычного аполитичного россиянина, которому позволено заниматься благотворительностью, но не дозволяется писать посты в соцсетях на политические темы.

Между тем, прошедшие полгода привели к ряду значимых эффектов: среди них ослабление функций социального контроля, уменьшение готовности граждан критиковать власть, усиление цензуры и самоцензуры, возрастающий страх безработицы и падения уровня жизни, а также готовность терпеть текущие сложности и снижать стандарты потребления.

Все это делает российский социум еще более атомизированным и более слабым, а значит, попытки тоталиризовать его в среднесрочной перспективе вполне вероятны. Впрочем, слабость эта может оказаться кажущейся и принести совершенно неожиданные и не просчитываемые социологами эффекты.