Posted 19 июля 2005,, 20:00
Published 19 июля 2005,, 20:00
Modified 8 марта, 09:26
Updated 8 марта, 09:26
Первое слушание по этому делу началось 17 мая сего года, под председательствованием Тамерлана Агузарова. На скамье подсудимых – единственный задержанный участник захвата бесланской школы № 1 Нурпаша Кулаев. Своей вины подсудимый ни в ходе следствия, ни на суде не признал.
Вчера в Верховном суде Северной Осетии продолжились слушания. Из приглашенных 30 потерпевших на суд явились только 13 человек. Одна из потерпевших вчера неожиданно заявила, что в здании школы № 1 она видела более 50 террористов. «По моим подсчетам, а я подсчеты вела с самого начала, – сказала Вероника Салказарова, – боевиков было не меньше 50 человек, они постоянно сменяли друг друга».
А на предыдущих слушаниях еще один потерпевший, Рустам Коков, бывший в заложниках и потерявший в результате теракта дочь и сына, сообщал, что «на первом этаже школы видел около 40 боевиков». По официальным данным, в захвате принимали участие 32 человека.
Далее на суде выступила потерпевшая Ингира Кокаева. Она рассказала, что боевики предупреждали заложников о штурме и советовали в этом случае спасаться и выносить детей. «Боевик сказал: мы пришли сюда не убивать, мы пришли сюда делать свое дело, – процитировала она его слова, обращенные к заложникам. – Мы хотим, чтобы освободили Чечню и наших людей, которые находятся у вас в тюрьмах. Но если вдруг ночью начнется штурм, то спасайтесь сами, выносите своих детей».
Вчера в зале суда впервые появилась директор школы № 1 Лидия Цалиева, все внимание переключилось на нее. Она пришла вместе со своей подругой, которая сообщила, что «Лидия не могла присутствовать на слушаниях ранее, так как серьезно болела». И тут зал «закипел»: каждый из потерпевших старался задать вопрос первым. «Почему не были соблюдены все необходимые меры безопасности? – кричали Цалиевой из зала. – Почему линейка в школе началась на час раньше?»
Но Цалиева так и не смогла ответить внятно на эти и другие вопросы. В течение всего своего выступления она оправдывалась, а потом из-за ухудшения ее самочувствия заседание было решено перенести на 21 июля.