Номинант Нобелевской премии Мира Лидия Юсупова

Как вы восприняли известие о том, что вошли в число номинантов?

– Выдвигали меня или нет, я далека от этого. Хорошо, что не остается без внимания то, что мы делаем.

– В Чечне окончательно настал мир?

– Это так в том плане, что город отстраивается, дома возводятся. Только для кого? Визуально все меняется, а суть не изменилась. По-прежнему люди живут в палатках, в лагерях беженцев. А дом напротив городской администрации стоит пустым. Никто там не живет, и не будет жить. Есть те, кто хотели бы купить там квартиру, но там цены такие же, как в Москве.

– То, о чем писала Анна Политковская в последних статьях, это правда?

– Да, это правда. Это факты, реальная действительность. И сейчас люди находятся в страхе, как и в прошлые годы. Тогда они свободно шли в «Мемориал» и писали заявления. А сегодня, прежде чем пойти и написать заявление в прокуратуру или «Мемориал», они еще подумают.

– Насколько вам удается добиваться справедливости?

– Расследуем не мы, а прокуратура, милиция, ФСБ. А мы ищем истину, которую очень трудно доказать. Вот есть человек, он может говорить, через что он прошел. Но что будет с этим человеком завтра? Люди говорили, требовали, перебороли страх. А что мы сделали? Мизер.

– Давление властей ощущаете?

– Прямого открытого давления нет. Но угрозы и намеки присутствуют. Когда процессуальные мероприятия проводятся, и говоришь – «Вот вам Уголовно-процессуальный кодекс, вот вам Уголовный кодекс», следователь или оперативный работник мне отвечают: «Тебя что, трудно пристрелить или машиной сбить? И знать не будут, где зарыта».

– Сейчас Запад меньше обращает внимание на нарушение прав человека в Чечне?

– Чтобы не обращали внимания – нет. Но на Западе тоже живые люди, у них свои интересы. Что там маленькая Чечня? Ну, бывает, война. Подумаешь, перебили 200–300 тысяч человек. Не потому что там, на Западе, циники, просто мир устал от Чечни и от того, что Россию ничем не возьмешь и не прошибешь.

– Нобелевская премия – это около полутора миллионов долларов. Как вы бы их потратили?

– Я бы потратила ее на детей, которые рождаются больными после этой войны. У нас на базе «Мемориала» в Грозном есть медицинская программа. Когда туда обращаются, я вижу – ребенку 9,10,11 месяцев, а у него лицо не младенца, а старика. Многим нужны дорогие операции. Не говоря об инвалидах, которые получили увечья в результате бомбардировок, или обстрелов, или подорвались.