Георгий Данелия

– Георгий Николаевич, вы ведь человек приезжий – родились в Тбилиси.

– Я приехал в Москву из Тбилиси 74 года назад, причем без документов: у меня их еще не было, поскольку мне было всего два месяца от роду. Булат Окуджава себя называл «грузином арбатского розлива», ну, а я себя могу, наверное, назвать «грузином уланского розлива». Поскольку жил и учился в школе в Уланском переулке, между Сретенкой и Мясницкой. Москвичом я стал благодаря отцу, одному из первых посланцев советской Грузии в столице СССР. Отец учился здесь в институте, потом работал бригадиром проходчиков Метростроя. Точно так же между прочим попали в Москву и родители Булата – из них ковали партийные кадры...

В общем по самоощущению я москвич, но мои корни в Грузии. Тбилисские знакомые уверяют, что и по фильму «Я шагаю по Москве» легко вычислить, что его делал грузин. От голоса крови не уйдешь. Но мама моя была из дворянской семьи, говорила на русском без акцента. И дома у нас всегда говорили по-русски. В юности я, правда, каждое лето гостил в Тбилиси, останавливался у своей тетушки, великой актрисы Верико Анджапаридзе, но и в их доме все говорили по-русски. Грузинским языком я овладел, уже когда учился в архитектурном институте. Я оказался в одной веселой грузинской компании. В какой-то момент выяснилось, что всех понимаю, а потом я заговорил и сам.

– В начале прошлого века, судя по мемуарам стариков, на улицах Тбилиси звучал особый диалект, со вкрапленными в грузинскую речь русскими и армянскими словами, да и в Москве слышна была не только русская речь. И многие названия улиц и переулков столицы напоминают нам о том, что в ней существовали «районы компактного проживания».

– В Москве моего детства было много татар, которые за несколько веков так слились с русскими, что не различишь, были ассирийцы, жившие кучно. А кавказцев – нет, не скажу, чтобы их много было. В трех школах в Уланском, в одной из которых я учился, грузин был я один. Другое дело, что отношение к «нацменам» было нормальное. Ну, кто-то мог сгоряча кого-то назвать «армяшкой» и схлопотать за это. Я в детстве ни разу не слышал слова «жид». И еще должен вам сказать, что власть национальную рознь пресекала. В ресторане «Арагви», где московские грузины устраивали застолья, если возникал пьяный инцидент и кто-нибудь задевал национальность, можно было за это и под статью попасть. Боялись этой статьи. То есть писаные и неписаные законы общежития нарушались, но все-таки нарушить их люди остерегались. И уж чего не было – милиция тогда, в 40-х и 50-х, боялась бить «черных». А сейчас она это, наоборот, демонстрирует. Смотришь телевизор. Происходит как бы «задержание». На рыночного торговца, вышедшего из-за прилавка, наваливаются и начинают бить ногами, руками, чем только могут. А уж потом разбираются. Могут отпустить, а могут и еще сильнее избить, в зависимости от настроения. Это нарушение всех конституций, уголовного права и просто человеческих норм уже в Москве никого не удивляет.

– Простите, а вам, «грузину уланского розлива», не приходилось в последние годы себя ощущать «лицом кавказской национальности»?

– Однажды меня ни с того, ни с сего ударил на улице какой-то негодяй. Было скользко, я упал, пока поднимался, он ушел. Еще был случай: стоял я в компании сплошь усатых мужчин, и проходившая мимо старушка вдруг раскричалась: «Убирайтесь, черномазые, вон из Москвы!» Самое смешное, что мои собеседники были сплошь русскими, а «лицом кавказской национальности» – я один...

Из Москвы-то убраться можно, только вопрос, куда. В начале ХХ века все верили, что грани межнациональные вот-вот сотрутся. Даже язык эсперанто придумали, который понимали бы все. А в конце ХХ – начале ХХI века все начали с ненавистью делиться. Не только Союз и социалистический лагерь, не только Африка, но такая угроза возникла и в таких странах, как, например, Канада. Что-то с нашей землей случилось. Фильм «Кин-дза-дза», который был снят в начале 80-х, оказался прогнозом о наших временах. Или о тех временах, которые скоро нас ждут. Когда мы с Резо Габриадзе писали сценарий, мы просто спросили сами себя: вот человечество ждет откуда-то пришельцев, а откуда им взяться? И нас вдруг осенило: если Вселенная бесконечна, то и таких созданий, как мы, тоже рассеяно бесконечное множество. До чего же дойдет инопланетная цивилизация, если она будет развиваться тем же путем, что и наша? Мы привыкли, что инопланетяне – либо последняя надежда землян, либо, наоборот, наши заклятые враги. А в принципе человечество, как мне кажется, само себя изживет, без всякой помощи извне. Очень скоро Земля не сможет всех прокормить. Уже не хватает воды. Гибнет природа. Оружие массового уничтожения в руках не только у государства, но и у частных лиц. Человек не умнеет, не делается добрее несмотря на весь прогресс и на все изобретения.

– Насилие провоцирует ответное насилие. Перспектива у человечества мрачная. Но неужели Москва, которая все воспринимает, не сможет переварить это переперченное блюдо?

– В последние дни много предлагают способов спасения от террора, но почему-то один, по-моему, самый действенный, никто не упоминает. Надо первопричину устранить, вот и все. Да, необходимо менять стиль работы силовиков, да, нужно усиливать бдительность, стараться как-то разряжать атмосферу, насыщенную ненавистью, в которой все горят местью. Но вы посмотрите: в школе погибли дети, много детей погибло на «Норд-Осте». Так ведь и убийцами в обоих случаях были молодые люди, которые ничего, кроме войны и насилия, не видели. Когда война началась, они должны были в первый класс пойти. Скорее всего, не пошли. А пошли воевать, убивать. И все время слышали стрельбу, все десять лет видели солдат в масках. Они понятия не имеют, что такое сходить в кино, прочитать книжку. Они, может, и читать не умеют. Вот о чем следует задуматься: идет война не профессионалов, здоровых мужчин, а детей с детьми, для которых звуки чужой речи – сигнал тревоги.