«Мы вас не забудем»

Галина Умарбековна Черджиева, преподаватель начальных классов, проработала в Первой школе 40 лет. В этом году она собиралась уходить на пенсию, но ее не отпустили ученики. «Она заслуженный учитель Северной Осетии. К ней в класс записывались за год вперед. Маму в школе очень уважали, говорили, что она учитель от Бога, – рассказывает Еза, старшая дочь Галины Черджиевой. – Многие ее ученики после института возвращались в школу №1 преподавать. Одной из любимых ее учениц была Альбина Аликова. Совсем молодая девчушка, которая погибла, вытаскивая детей из объятого пламенем спортзала».

Все лето до конца августа родные умоляли Галину Черджиеву оставить школу, уйти на пенсию. Больное сердце давало о себе знать. А уроки можно было давать и на дому. Но чем ближе был новый учебный год, тем больше Галина поддавалась на уговоры родителей своих учеников. Те ей прохода не давали: носили подарки, ждали около подъезда. И Галина решилась: «Доведу своих до четвертого класса и со спокойной душой уйду».

«Мы ее еле отпустили в тот день, – вспоминает Еза. – Чувствовали что-то неладное. Но мама уже решила идти и никого не слушала. Когда со стороны школьного переулка раздались первые выстрелы, мы уже понимали, что мама живой оттуда не выйдет. Не хотели верить, но уже знали».

Галина Черджиева сидела у самого окна. Она могла дышать воздухом, но вместо этого пропускала поближе к окну детей. Еще она могла пить воду, но вместо того, чтобы выходить в туалет вместе с учителями, умоляла террористов дать воды детям. Наконец, она могла убежать, вырваться. После первого взрыва стена, рядом с которой она сидела, разломилась. Но 65-летняя женщина встала на четвереньки рядом с окном, чтобы перепуганные дети могли по ее спине, как по ступеньке, вскарабкаться на подоконник.

«Она так и погибла, согнувшись на полу. Ей на спину упало что-то тяжелое, она потеряла сознание, потом то ли задохнулась, то ли пуля в нее попала, – говорит Еза Черджиева. – Я не думала, что она выстоит. Мне казалось, что ее сердце просто не выдержит и она умрет раньше штурма. А еще знаете что обидно? Может, это жестоко с моей стороны, но... вот она детей чужих вытаскивала, а о своих не подумала. – Еза заплакала, как будто разозлившись на мать. – Как же мы с сестрой теперь без нее будем?»

Одна из бывших заложниц рассказывала, что ученики Галины только у нее помощи просили. Даже те, кто был в страшном плену вместе с родителями, искали защиты у своей первой учительницы, потому что в школе она была мамой для своих учеников.

«Дети за ней, как цыплята, бегали, – говорит Еза. – Каждый день почти весь класс встречал ее прямо у подъезда. Я из окна выглядываю и смотрю, как они дерутся за право нести мамину сумку. Потом наперегонки бежали к школе открывать кабинет».

В разрушенном кабинете Галины Черджиевой в первые дни после трагедии была свалена на пол доска, везде были раскиданы тетради, учебники. Потом доску кто-то поднял, прислонил к стене и написал детским аккуратным почерком: «Галина Умарбековна, мы вас не забудем!» Через несколько дней весь кабинет был исписан признаниями в любви и обещаниями отомстить. Классный журнал кто-то забрал домой, чтобы хоть что-то осталось на память. А домой к Галине все приходят и приходят бывшие ученики. Уже взрослые мужчины, отцы, мужья, они рыдают как дети, стоя на коленях перед ее фотографией.