Владимир Плигин

– Я знаю, что вы недавно провели эксперимент, проехав от дома до работы, не используя спецсигналы. И потратили на это в два раза больше времени. На каких автомобилях вы ездите?

– Когда я начал зарабатывать серьезные деньги, мне было 33 года. Появилось, естественно, желание «оторваться». Поэтому у меня было много машин. Была одна из первых в Москве спортивных шестерок «Ауди». Были «Мерседес-гелендваген», БМВ. Правда, «Роллс-Ройса» не было. В настоящее время, пусть это звучит недемократично, но у меня в семье пять машин: «Ауди», «Гелендваген», «Прада», «Мазда» – такая простенькая, но хорошенькая. И есть одна совершенно смешная машина. Я не знаю, что с ней делать. Это был подарок друзей – красный «Мерседес» 57-го года. Это такой маленький кабриолет. Пусть друзья не обижаются, но я, прежде всего, в него просто не влезу. Потом, его надо все время ремонтировать, так как из него постоянно течет масло. Поэтому он стоит просто в гараже. Дело в том, что я к нему даже боюсь прикасаться. Он почти как реликвия.

– Из всех ваших интервью видно, что вы очень любите читать. А какие книги сейчас на вашем столе?

– Я родился в 60-м году в одной из деревень Вологодской области. Тогда средства массовой информации не были еще так развиты. Вечерами делать было нечего. И с очень раннего возраста (мне было два с половиной года) бабушка читала мне достаточно серьезные книги. Это были «Война и мир», «Анна Каренина», «Молодая гвардия», «Угрюм-река». Я еще, естественно, не мог понимать их содержания в достаточной степени. Но это мне помогло в дальнейшем. К сожалению, сейчас культура чтения уходит. Мой старший сын читает, но, с моей точки зрения, мало. Сам я эту культуру стараюсь сохранять.

А книги, которые сейчас читаю... Их достаточно много и они самой разной направленности. Та, которая лежит наверху стопки, – «Региональная безопасность». Дальше, через одну книжку – о ротвейлере. Трагическая совершенно история, ее написала жена моего приятеля, о жизни и смерти своей собаки. Книжка выжимает слезы, когда ее дочитываешь до конца. Есть философские, исторические книги, которые действительно воспитывают. Но с библиотеками есть проблема. Они тебя выселяют из дома. Поэтому мы стараемся, прочитав книги, отдавать их. А чтения моей бабушки помогли мне поступить в Ленинградский университет на юридический факультет. Русский язык и литературу я знал очень хорошо. Еще я усвоил следующий момент, который очень важно понять, и жизнь это неоднократно подтверждала: «Если ты что-нибудь изобрел и это кажется тебе гениальным, значит, ты мало читал». Когда начинаешь глубоко разбираться в философской и исторической литературе, то понимаешь – все на самом деле уже было.

– А как же великие изобретатели?

– Это все-таки исключительные люди. А нас, нормальных людей, в основном мотивирует то, что мы когда-либо прочитали, выучили, поняли. Сейчас, правда, на смену культуре книг приходит другая культура – записи книг на диски. Если уж у тебя нет времени самому это читать, то можно слушать произведения в чьем-то исполнении.

– Вам это нравится?

– Мне это не совсем нравится. Но я знаю, что такая культура все-таки лучше, чем суррогаты. Я как-то просмотрел фильм «Бригада». Смотрел его 12 часов на дисках. Надо было дать ему оценку. Это ужас. Состояние после него, примерно как после большой пьянки. Или, например, наше телевидение. Это же можно просто в маразм впасть, когда видишь постоянно ребят из «Аншлага». Если смотришь эту передачу, то, как только начнешь смеяться, все, значит, ты уже пропал.

– Не жалко вам было уходить из уважаемой адвокатской профессии в депутаты, которых народ, по данным соцопросов, так сильно не любит?

– Я в течение долгого времени занимался организацией юридического бизнеса. А выступления в судах для меня были чем-то вроде сопутствующей деятельности. Могу похвастаться: объективно я был достаточно успешным адвокатом. Но мои друзья еще по студенческой скамье пригласили меня работать в Государственную думу как человека, профессионально занимающегося правом. Здесь, в Госдуме, я в основном пишу тексты, что называется, по специальности. А потом, я никак не могу сказать, что вот я такой неразумный ребенок, принял решение работать в Государственной думе и теперь об этом сожалею.

– А как в семье отнеслись к вашему уходу в депутатство?

– Мой старший сын, наверное, иногда испытывает дискомфорт от того, что я депутат. Друзья, я думаю, говорят примерно следующее: «Вот, твой отец что-то очередное выдумал, а я только вчера права получил, и теперь меня этих прав лишат».

– Вы вели громкие политические дела, дело «Аэрофлота» например. Защищали таких людей, как Анатолий Собчак. Какое из них для вас было самым интересным?

– Дела, которые мы вели, часто были с элементами политики, с элементами так называемой беловоротничковой преступности. Но исповедую одно непреложное правило: стараюсь о них не рассказывать. Могу только заметить, что в ходе таких дел нужно учитывать, что серьезные люди оказываются в непривычной для себя ситуации. Единственная просьба, которая у меня была к ним ко всем, – заняться своим здоровьем. Потому что эти дела – многолетний постоянный прессинг, постоянное ощущение, что ты можешь пересесть из кресла, например, экс-министра в тюрьму.

– На своем авторском сайте вы пишете, что «андроид» – это не ругательство, а комплимент. Что же представляют собой политики-андроиды? И кого можно таковыми назвать?

– У меня вызывает искреннее расстройство то, что достаточно сложно встретить людей, которые работают в своей профессиональной области в определенных рамках, с пониманием дела. Но именно так и нужно. Они действительно могут производить впечатление немножко таких роботов, выполняющих свою функцию. Проблема как раз в том, что подобных людей не так много. «Шоуменов», «пиарщиков» с поверхностным отношением к своей задаче сколько хочешь. Поэтому понятие «андроид» мне симпатично. Им обозначают того, кто не клоунадой занимается, а работой. Но устройством твоей жизни не должен заниматься клоун. Я ничего против них не имею. Но тогда ты должен выбрать эту профессию, и вперед, становись, как фантастически талантливая Елена Воробей. Но Елена Воробей же не претендует на то, чтобы писать законы. Поэтому мне нравятся профессионалы – спокойные, без эмоций. На них все строится. Иначе мы уйдем в пиар. Мне как-то всегда спокойнее иметь дело с людьми, которые немного роботизированы.

– А кого из думцев можно назвать андроидом?

– Я думаю, что и я – андроид. Что касается других людей, то я не буду давать им оценки. Кто-то, может быть, этот термин понимает по-другому. Для него это покажется обидным. Скажешь про кого-нибудь, он придет домой, а жена ему заявит: оказывается, про тебя говорят, что ты андроид.

– А у вас есть хобби?

– Хобби в классическом смысле – это все-таки собирание чего-то. Например, марок или «мерседесов». Я к этому отношусь совершенно спокойно.

– А как же путешествия? Вы, говорят, любите это дело?

– Уровень свободы, когда я работал адвокатом, был больше. Я достаточно часто тогда ездил отдыхать за границу. И это всегда было исключительно моим личным делом. Поскольку я зарабатывал достаточно денег, у меня были неплохие налоговые декларации, что и позволяло мне часто выезжать. В настоящее время, если я куда-то еду, кто-то может сказать: «Так он, гад, еще куда-то ездит». Так что возникает момент самоограничения, связанный с публичной деятельностью.

– Расскажите немного про свою семью.

– У меня жена была серьезным ученым-химиком. В настоящее время она вице-президент фонда, занимающегося подготовкой к празднованию столетия Плехановской академии. Недавно она получила второе образование и пытается писать диссертацию в области экономики инноваций в науке. Наверное, у нее это получится. Так как у нее есть шесть или семь собственных патентов на изобретения. Старший сын – студент Плехановского института, ему в марте исполнилось 18. А младшего, ему шесть лет, мы воспитывали по японской системе, когда дети до пяти лет не должны ничем заниматься. Очень много жил на море. Это был ребенок системы маугли. А в этом году мы его загрузили. И он с девяти утра до десяти вечера занимается. Сначала в школе, а потом музыкой, плаванием.

– А домашние питомцы у вас есть?

– В городской квартире, слава Богу, нет. А на даче нам подбросили сначала черного котенка. А когда он вырос, подбросили рыжего. Сейчас он тоже вырос. Черного, кстати, зовут Доллар, а рыжего – Евро. И вот они дерутся, как доллар с евро. Забавно следить, кто кого победит.