Безумие обыденности

«Все страньше и страньше» – помнится, так говорила одна литературная героиня, погружаясь в полукошмарный сон. Примерно такие же ощущения рождаются у посетителя мультимедийного музея, который переходит от одного этажа к другому, последовательно осматривая сначала Фридландера, потом Тихого и получая в качестве «розочки на торте» бронебойного Парра.

Давно известно, что лучшее фото – это то, которое несет в себе элемент сюрреализма. Фотографическую «сумасшедшинку» обычно относят к особому взгляду художника – его умению выстроить кадр, поймать ракурс. Но на нынешних трех выставках начинаешь всерьез задумываться, кто тут более сумасшедший: фотограф с его фобиями и маниями или та самая обыденная реальность, в которой мы живем.

Взять, например, «Америку» Ли Фридландера. Главная «фишка» этой серии из двух сотен фотокартин (1992–2009) в том, что все кадры сделаны из салона автомобиля: отсюда и подзаголовок «Взгляд из машины». Колеся по стране, этот певец родных ландшафтов не утруждался выходить из салона. Он щелкал затвором, направляя камеру на переднее или боковое стекло. К чести Фридландера, нужно сказать, что труда в такого рода «спонтанных» фото не меньше, а то и больше, чем в постановочных – ведь надо найти такой ракурс, чтобы часть пейзажа отразилась в зеркале заднего вида, навести фокус так, чтобы стекло не бликовало, а вид окрестностей не расплывался. Но самое поразительное – надо было догадаться, как съемка из машинного салона вскроет то, чего не видно снаружи. Это как если бы улитка делала фотографии, почти не высовываясь из раковины. Внешний мир изнутри защищенного дома предстает сплошным триллером: полупустынным, опасным, со странными персонажами на обочинах. Вот тут и понимаешь, откуда происходят все стандартные зачины американских фильмов ужасов: ехали как-то на машине наши герои и заехали невесть куда...

Если Ли Фридландер специально культивирует смещения ракурсов и точек зрения, то чех Мирослав Тихий достигает того же вполне органично. Если, конечно, можно назвать органичным человека, ведшего совершенно образ жизни бомжа, мастерившего фотокамеры из картона и асфальта, всю жизнь проходившего в одном пальто (он его даже пытался застраховать на 100 тысяч крон) и снимавшего исподтишка девушек и женщин (по возможности, бикини и, по возможности, ниже пояса). Его фото напоминают ретро-порно – все размыто и недосказанно, но страшно неприлично. Художника «открыли» для европейской публики незадолго до смерти. В конце ХХ века его вуайеризм стал восприниматься концептуально: как исследование натуры, рассматривание «теней в платоновской пещере», вскрытие либидо и сексуальности в повседневном. То, что в фотографиях Тихого видят намного больше, чем там есть (что часто и происходит с искусством маргиналов), демонстрирует замечательный диалог из фильма о художнике. Коллекционер просит Тихого продать ему какие-нибудь хорошие фотографии. Мирослав Тихий сначала недоуменно замолкает, а потом говорит: «Слушай, если хочешь купить что-то реально стоящее, поезжай в Париж. Там, в Лувре, есть «Джоконда», вот ее купи. Отличная вещь!»

Наконец, невероятно нынче модный англичанин Мартин Парр в своей самой знаменитой серии «Последний приют» (1983–1986) словно суммирует запредельные ракурсы Фридландера с болезненным вуайеризмом Тихого. Парр притворяется репортером на пляжах Нью-Брайтона, запечатлевая отдых на воде английских семейств «из народа». Отдых среди гор мусора, рядом с автостоянками и экскаваторами, с грязными кричащими детьми, с хот-догами и растаявшим мороженым, с пыльными забегаловками и другими колоритными приметами, нам отлично знакомыми по Подмосковью и Крыму. Эти кадры шокируют, но не так, как триллер и порно – скорее уже как «туалетная» комедия, где ребенка в прямом смысле купают в мусоре, ведь своя грязь ближе к телу.