Андрей Макаревич

– Андрей Вадимович, что услышит зритель, пришедший на юбилей «Машины времени»?

– Зритель услышит 35 песен, написанных в самое разное время, которые мы выбрали. Будет несколько совсем новых песен, будут какие-то песни, которые мы много лет не играли. На этот раз мы решили обойтись без гостей на сцене, сами все будем делать.

– Не боитесь капризов погоды?

– Если мы проснемся воскресным утром и увидим за окном пасмурную погоду, организаторы концерта дадут команду заранее заказанному самолету, и начнется разгон облаков. Ко времени концерта дождя не будет. Есть такая договоренность.

– Для вас 35-летие – это праздник или обязаловка?

– Не то и не другое. Никто ведь не заставляет нас праздновать. С другой стороны, к юбилеям отношусь номинально. У нас все с большой любовью относятся к круглым датам. Так с советской власти повелось. Для меня 35-летие – повод сыграть хороший концерт, сделать что-то чуть более выдающееся, чем обычный концерт «Машины времени». А вот для зрителя, наверное, будет большое событие. Но это надо у зрителей спрашивать.

– Вы ведь десять лет назад уже отмечали на Красной площади четвертьвековой юбилей…

– Да. Весело было, но перепсиховали мы тогда, потому что, несмотря на бешеную подготовку, разрешение получили только накануне. Уже сцена стояла, а московские власти все не могли решить, разрешать или нет.

– Тогда еще не было такой практики – устраивать концерты на Красной площади?

– Нет, тогда не было еще. Мы были первые. Сейчас, наученные опытом, уже постарались и получили разрешение за год.

– Вы даже «битлов» опередили. Поговаривают, что в 80-м году, во время московской Олимпиады они хотели выступить на Красной площади, им, естественно, не разрешили. И вы оказались первыми, а Пол Маккартни уже после вас выступал.

– Вообще-то я не знаю достоверных фактов, подтверждающих их желание выступить во время Олимпиады здесь. Я думаю, это легенда советских времен, но звучит красиво.

– А какие впечатления от Красной площади складывались у Андрея Макаревича до того, как он стал известным?

– Когда я был маленький, папа брал меня на парады, все было очень красиво и торжественно. Поэтому когда я слышу упреки товарища Митрофанова (Алексей Митрофанов, депутат Госдумы от ЛДПР. – Ред.) в том, что Красная площадь – это кладбище, и негоже в таком месте выступать, мне его хочется удавить, потому что кладбище не мы там устроили. Центральная площадь города – это место празднеств и народных гуляний, так было исторически в любой стране, в любом городе. Я бы все могилы оттуда убрал, и чем скорей, тем лучше. Мавзолей – тоже зрелище неприятное. На покойников смотреть удовольствия мало. Каждого нормального человека после такого зрелища может стошнить.

– Там же очереди выстраивались, люди часами ждали минутки, чтобы взглянуть на мумию Ленина...

– Мы же в странной стране живем.

– Живем или жили?

– Живем пока еще, живем. Он же там лежит. Его пока не убрали.

– В вашей биографии был такой эпизод, как выступления на баррикадах в августе 91-го. Это был единственный случай, когда Андрей Макаревич участвовал, скажем так, в политической жизни страны?

– Я стараюсь не связываться с политикой. Во-первых, это не доставляет мне удовольствия, а во-вторых, я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Кухарка не должна управлять государством, кухарка должна щи варить, а политики должны заниматься политикой. У нас почему-то все иначе, поэтому у нас и дороги такие, и дома такие, и политика такая. А в 91-м году я просто понимал, что политика занялась мной, что с этого дня жизнь моя, и моих близких, и «Машины времени» может очень сильно измениться, и не в лучшую сторону. Естественно, я пошел спасать себя.

– Вы говорили о том, что очень многое для вас и для страны сделал Михаил Горбачев. Однако общественное мнение о нем неоднозначное. Вы остаетесь при своем мнении?

– Общественное мнение – вещь, как правило, далекая от истины, очень управляемая и очень субъективная. Я считаю, что Горбачеву надо в первую очередь памятник ставить. Хотя бы за то, что мы стали частью мира, перестали жить на зоне.

– «Машине времени» приходилось на этой «зоне» несладко. Должно быть, находились люди, за счет которых вы оставались на плаву, иначе вас просто задушили бы?

– «За счет которых» – это громко сказано. Но так всегда бывает, и на зоне кто-то бычок оставит, защитит. С разными людьми приходилось общаться, встречались и хорошие. Плохое было нормой, поэтому хорошее запоминалось как какое-то невероятное исключение из правил. К примеру, если бы в 79-м году нам попался более экстремистски настроенный куратор от горкома партии и КГБ, мы бы оказались не в Театре комедии, а в местах гораздо более отдаленных. А Театр комедии, в свою очередь, открыл нам дорогу в «Росконцерт», где мы проработали десять лет, успешно гастролируя по стране и став уже окончательно известными.

– Мы отмечали ваше 50-летие, 50-летие БГ, недавно 40-летие Театра на Таганке, теперь 35 лет «Машине времени». И подумалось: ведь вся эта компания, которая теперь по очереди отмечает круглые даты, в свое время красиво, интеллектуально и творчески разъедала «совок» изнутри, противодействовала неуклюжей системе. Сегодня социальные проблемы тоже есть, но персонажей, кто мог бы встать во весь рост и заявить о них, нет. С чем это связано?

– Сейчас это переместилось на другие поля. Сейчас обо всем этом говорят на ТВ, пишут в газетах, журналах, все мы страшно устали от этого. Если читатель вспомнит, как мы жили в 70-х, никакой не было информации, были сплошные съезды, посевные, пятилетки, поэтому кто-то брал на себя смелость нести эту функцию, говорить о том, что не все хорошо. За это их любили, превозносили, уважали и охотились за ними. А сейчас информации полно, мы тонем в море информации. Хочется чего-нибудь человеческого. Глупо бы выглядел музыкант, который вслед за Парфеновым или Познером запел бы о наших проблемах. Это неестественно бы выглядело.

– Но получается, что функция музыканта сегодня свелась просто к развлекухе безо всякого подтекста. Не находите?

– Видите ли, какая штука. Группа «Руки вверх» – это развлечение. Рахманинов – это тоже развлечение. Разные развлечения. И потом, почему в песне должен быть подтекст? Песня – это что, басня? Она должна человека цеплять, вызывать у него переживания.

– На афише вашего концерта я разглядел два интересных символа. Во-первых, красная ленточка…

– Мы призываем всех зрителей, которые придут на концерт, приколоть к одежде красную ленточку в знак солидарности с международным движением борьбы со СПИДом. Красная ленточка – символ этого движения. Дело в том, что положение в нашей стране катастрофическое. Об этом сейчас очень мало пишут. Такое ощущение, что мы эту болезнь победили. Между тем у нас невероятная безграмотность населения и наплевательское отношение к себе, что всегда было характерно для нашего человека. Динамика роста болезни в России такая, что плачевные результаты мы будем иметь уже в самом ближайшем будущем. Многие музыканты мира принимают самое активное участие в международном движении по борьбе со СПИДом. Это Элтон Джон и группа Queen, Мстислав Ростропович и Галина Вишневская и многие другие. Теперь мы в их числе, и я думаю, что одним концертом на Красной площади это не ограничится.

– Рядом с красной ленточкой на афише красуется пацифистский значок. Надо думать, это тоже не случайность?

– Нет ничего случайного во всем, что мы делаем. Мы были пацифистами и в 70-х годах очень сочувствовали этому движению, в той мере, в какой это было возможно внутри «совка». И большая часть нашей аудитории разделяла эти убеждения. Это составляющая нашей жизни тогдашней.

– Сейчас все по-другому?

– Многое изменилось, а многое осталось внутри.

– Андеграунд остался внутри?

– Я не знаю, какой смысл вы вкладываете в это слово. Мы репетируем в таком же, извините, сраном подвале, как и раньше, мы привыкли к этой обстановке и не претендуем на евроремонт. На этом, наверное, андеграунд заканчивается.

– Недавно натолкнулся на вашу фразу: «Если бы нас забрали в армию, история группы могла бы пойти по совершенно неформальным рельсам»...

– Тогда для нас каждый день был очень важен, мы с группой репетировали ежедневно, еженощно. Когда на два года вылетаешь из этого процесса, перемещаешься в совершенно другую среду, можно другим человеком оттуда вернуться. И уж точно мы бы на два года отстали от того, что происходит. У меня нет уверенности, что «Машина времени» была бы такой, какая она сейчас. Во всяком случае, все музыканты «Машины», которые армии не избежали, по возвращении музыкой уже не занимались. Это для меня серьезный показатель.

– Как вы думаете, почему?

– Я думаю, они, в первую очередь, потеряли какую-то часть способностей. А способность нужно поддерживать каждый день. Музыка за это время уехала далеко вперед.

– На ваш взгляд, сейчас осталось место в жизни для музыкальной романтики, для такой фанатичной влюбленности в музыку?

– За других не могу говорить, а у нас осталось. Мы сейчас делаем новую пластинку и каждый день репетируем. Нас никто не заставляет этим заниматься.

– Сейчас, перед концертом, вам сколько нужно было «обкатывать» программу?

– Мы впервые поставили дело так, как оно поставлено везде в мире. Мы сняли большой авиационный ангар и играли эту программу в течение недели в обстановке, максимально приближенной к концерту. Пригласили туда и телевизионщиков, которые будут транслировать концерт, чтобы они знали, кто где стоит и что делает, и исключили из сценария неприятный экспромт. У нас будет прямая трансляция, с небольшой задержкой, по Первому каналу.

– У вас все большие даты сопровождаются прямыми трансляциями. Не означает ли это, что вас априори «сделали» главной группой страны?

– У нас нет ощущения, что нас кто-то кем-то сделал. Сделали мы себя сами, и кто из музыкантов самый главный, трудно сказать. Воинские звания в музыке, слава богу, не раздают. Поэтому мы просто занимаемся своим делом. А то, что центральные каналы нам предлагают такой вариант, мне очень приятно. Это большая ответственность, и я думаю, что мы будем соответствовать. Прямой эфир с концерта будет во второй раз. Первый был в декабре (на 50-летие Макаревича. – Ред.). Тогда был эксперимент, и он прошел хорошо. Телевидение ценно возможностью ощутить, что происходит здесь и сейчас. Смотреть футбол, который сняли три дня назад, когда известен результат, не очень интересно.

– Предыдущие юбилеи «Машины времени», которые отмечались в Москве, сопровождались турами по стране. На этот раз будет так же?

– Тур – это громко звучит. Большой тур – это когда группа Rolling Stones выпускает альбом, а потом на полтора года уезжает в гастрольную поездку, играя концерты каждый день или через день. У нас если группа съездила в Питер, Киев, Харьков и Минск, это уже называется «туром».

– В рамках нашей страны – да.

– Неправда, наша страна очень большая. Туров как таковых сейчас ни у кого не происходит, это просто красивые слова. Но нас уже зовут с этой программой в Ярославль, Минск, Киев, Нью-Йорк. Мы будем выезжать в какой-то город, работать и возвращаться. Потом через неделю – в другой. Так что это не тур.

– Вы объявили всенародный конкурс на название нового альбома «Машины времени», но песен с него люди еще не слышали...

– В искусстве, особенно в современном, есть разные методы придумывания названий. Я не знаю, почему один из альбомов The Beatles называется Rubber Soul, и вообще, что это значит. Там нет ни одной песни с этим названием. Для нас придумывать название песни, а уж тем более альбома – это мучительное занятие. Мне хочется прочитать тысячу вариантов и выбрать лучшее. Пока много неудачных, потому что, к сожалению, работают стереотипы. Все пляшут от слова «время». «Впереди времени», «В ногу со временем» и так далее. Это мне не нравится. Но есть какие-то совершенно неожиданные повороты. Дико смешные. Впрочем, пока о них не буду говорить.

– На 50-летие вас наградили орденом «За заслуги перед Отечеством». Какие эмоции вызвала государственная награда?

– Положительные эмоции. Приятно, когда страна тебя отмечает таким образом.

– Говорят, вам президент на мобильный позвонил?

– Да. Это было очень неожиданно и приятно. Он сказал дословно, что мы больше знакомы заочно, чем очно, но зато заочное знакомство достаточно серьезное. Признался, что ему нравились и нравятся наши песни, мои телевизионные работы, что он сам присутствовать на юбилее, к сожалению, не может, потому что очень занят, но поздравляет и желает всего хорошего. Все было очень по-человечески, неформально, скажем.

– А не появилось мысли, что кто-то вас мог разыграть?

– Нет. Во-первых, я голоса немножко различаю, а, во-вторых, шутка могла быть и посмешнее.

– У вас, кстати, еще один юбилей намечается: пять лет как за клавишами играет Андрей Державин, ранее известный по песне «Не плачь, Алиса». Вы довольны Державиным?

– Абсолютно доволен, с первого дня. Мы Андрюшу давно знаем, еще за десять лет до этого мы прекрасно знали, кого к себе зовем. Он не только привнес в группу новый звук, он и традиции знает прекрасно, и может работать в любом направлении.

– Пять лет «Машина времени» не меняла состав, а когда-то за год через группу проходило большое число персонажей...

– Потому что все, что мы делали тогда, к музыке имело мало отношения. Это имело отношение к образу жизни, к времяпрепровождению и к прочему. Потом в процессе приходило понимание, что кто-то, скорее всего, музыкант, кто-то музыкант, но не очень, кто-то не музыкант вообще. Все мы начинали с нуля, и абсолютно все своими руками делали, строгали. Подбирались люди одного… даже не знаю, каким словом это назвать… одного ритма, что ли… Сейчас уже никаких кадровых перемен не нужно, упаси Бог!

– Спасибо, с 35-летием вас! Кстати, по-моему, ни одна российская группа до такого возраста не дослуживалась...

– Поверьте, мы не ставили себе такой задачи. Так получилось. Вы уж нас извините.

Справка «НИ»

Андрей МАКАРЕВИЧ родился 11 декабря 1953 года в Москве в семье известного архитектора. Учился в спецшколе № 19. Там же в 60-х с друзьями организовал музыкальный ансамбль The Kids. С годами менялись его состав и название. К началу 70-х за группой закрепилось название «Машина времени». Сам Макаревич к тому времени уже учился в Московском архитектурном институте. В 76-м «Машина» официально была приглашена на фестиваль «Таллинские песни молодежи», после которого «проснулась знаменитой». Новые знакомые из Ленинграда – музыканты из группы «Аквариум» и их лидер Борис Гребенщиков – пригласили молодых ребят на гастроли в свой город, которые, кстати, прошли с триумфом.

В 1978 году в картине Георгия Данелии «Афоня» впервые прозвучала песня Андрея Макаревича «Ты или я», тогда же вышел первый магнитный альбом «Машины времени» под названием «День рожденья». 1980-й – во всех отношениях поворотный год для Андрея: «Машина» была официально зачислена в штат Росконцерта, победила на музыкальном фестивале в Тбилиси, а его песня «Поворот» стала национальным хитом. В 80-е группа много гастролировала, на фирме «Мелодия» выходили диски один за другим. В это же время выходят на экраны страны художественные фильмы «Душа» и «Начни сначала», где Андрей Макаревич сыграл главную роль. С 1993-го Андрей обосновался на телевидении – неизменно по субботам на утреннем канале он выходит в эфир в программе «Смак». Он также участвовал в создании программ «Эх, дороги» и «Абажур». Впрочем, телекарьера не помешала Макаревичу заниматься музыкальным творчеством. Он выступает сам и продюсирует молодежь. На сегодняшний день «Машина времени» выпустила около 30 альбомов.