Масло с золотом

Любой уважающий себя дом моды всеми силами стремится попасть в музей. Ведь тогда его продукцию будут воспринимать не в потребительском, а в высоко духовном аспекте. В каждом кутюрье мало того что живет художник, этот художник непременно хочет быть классиком и встать где-нибудь рядом с Рембрандтом. Музеи в свою очередь научились извлекать выгоду из модельерного тщеславия. Так возник особый жанр выставок – платье плюс картина. Это когда берутся знаковые вещи дизайнера и к ним в дополнение (в роли источников вдохновения) подыскиваются произведения искусства.

Почти все гиганты модного дела проходили через подобные экспозиции. Пушкинский музей уже принимал у себя Дом Шанель, по миру колесят еще с десяток проектов подобного рода. И вот подоспела свежая поэма, посвященная творениям Кристиана Диора. Парадная выставка должна установить прочные связи между женскими нарядами и живописью, запечатлеть диоровский идеал на фоне вечности.

Сразу необходимо отметить, что самое потрясающее в нынешней затее – та смелость, с которой дизайнеры подошли к музейным залам. Даже Пикассо не смог сломать установившуюся в ГМИИ иерархию помещений: Белый зал «съедал» любой намек на модернизм. Теперь все в буквальном смысле встало с ног на голову. Уже на парадной лестнице зритель проваливается в зеркальный водоворот. Мало того что зеркала заменили стены и перегородки – потолок тоже превратился в сплошную отражающую поверхность. Так музей напоминает и примерочную, и парковый аттракцион. Аттракционность усиливается двумя рядами «фиктивных» колонн, несущих на себе диоровские платья. От смещения привычных координат голова в буквальном смысле идет кругом: чтобы полюбоваться винтажными нарядами, нужно сильно запрокидывать голову и при этом еще необходимо смотреть под ноги, чтобы не наступить на очередной подиум или флакон духов.

После того как проходит первый шок от салонной зеркальности и подсветки, обнажается нехитрое содержание выставки. Ее концепция очень предсказуема и банальна. Здесь имеется несколько обязательных перекличек со стилями прошлого – галантный XVIII век и модерн начала ХХ века. Богато подана тема цветов и сада в творчестве Диора (зрителей поджидает «Осенний сад» Ван Гога из коллекции модного дома). Специальный зал отведен для разнообразных восточных и русских мотивов. Наконец, по флангам от лестницы идет ряд современных произведений, основным мотивом которых выступает женское тело.

Конечно, ради нескольких безусловных шедевров можно вытерпеть магазинную круговерть. Так, в галерее женских тел возникла великолепная «Обнаженная» Модильяни (из туринской коллекции Аньелли). В разделе «Прекрасная эпоха» выделяется «Портрет мадам Шарли Макс» кисти Болдини из Музея Орсе. А неподалеку – роскошное фото Ричарда Аведона. К сожалению, все эти вещи выглядят как чистый декор для примерочного салона. Окажись вместо них что-то другое – хоть из Пушкинского, хоть из Третьяковки, – никто бы не заметил подвоха. Ведь главный пафос экспозиции – не в искусстве, а в богатстве тканей и вечерних силуэтов.

То, что иногда кураторам от Диора изменяет чувство меры, вполне объяснимо – им необходимо во что бы то ни стало утвердить свое место в великой истории. Но и Пушкинский тоже, кажется, не совсем понимает, с чем имеет дело. Так, самой ударной частью выставки стал своего рода алтарь, созданный из золотых платьев с египетскими мотивами и флаконов с ароматом J’Adore. Все было бы в порядке, если бы для пущей убедительности в эту инсталляцию не включили реальный древнеегипетский саркофаг, позаимствованный у ГМИИ. Наверное, все-таки стоит помнить о смерти даже в золотом платье. Но в данном случае явный перебор: Ван Гог, рекламирующий цветы на подолах, – еще куда ни шло, но гроб в качестве заставки к коктейльным нарядам – для такого расклада надо быть совсем уж отчаянным простаком.