Posted 27 марта 2007,, 20:00

Published 27 марта 2007,, 20:00

Modified 8 марта, 08:50

Updated 8 марта, 08:50

Маршал империи

Маршал империи

27 марта 2007, 20:00
В ночь на 27 марта ушел из жизни грандиозный актер и настоящий человек – Михаил Александрович Ульянов. Завтра актера похоронят на Новодевичьем кладбище в Москве с воинскими почестями. Гражданская панихида состоится в Театре имени Вахтангова, который актер возглавлял последние 20 лет. О том, кто теперь возглавит Вахтанг

Михаил Ульянов навсегда запомнил первый день войны: «Мне было четырнадцать, когда началась война. Прекрасно помню день двадцать второго июня сорок первого года, толпу перед военкоматом маленького городка Тары на берегу Иртыша. В машину сажают призывников, ребят-десятиклассников. Толпа провожающих, плачущие женщины. А сами они веселые, возбужденные. Кто-то кричит уже с машины: «Ну, маманя, брось ты плакать, я деньков через пять вернусь, зададим этим немцам!»

Иногда кажется, что легион сыгранных им ролей должен был бы заполнить, заселить, оживить обескровленную землю, с которой ушли те, на грузовике, обещавшие, что ненадолго. Играя солдат, он вложит в них всю свою тоску мальчишки, когда старшие уходят на фронт, всю свою любовь к ним, весь восторг, с каким смотрит подросток на друзей, с которыми вчера бегал в кино и гонял в футбол. А тут они ушли. И всю жизнь ты обречен их догонять, окликать, оставшийся и выживший. А посему навсегда обязанный и виноватый перед теми, ушедшими.

Михаил Ульянов переиграет десятки героев-военных: комсомольца времен гражданской войны, летчика, матроса, пехотинцев, кавалериста, рядовых, офицеров, генералов, полководцев, вождей, начальника фронта, начдива, командующих армиями, маршала, бывших фронтовиков, остающихся и в мирной жизни воинами. В сущности, все сыгранные им главные инженеры, председатели колхозов, начальники строек, трестов, секретари райкомов, комсомольские руководители, командиры всех уровней и рангов были солдатами, «мобилизованными и призванными». И все его герои будут не партизанами-вожаками, но солдатами регулярной армии – теми рядовыми, которые держат в голове и ранце маршальский жезл.

Михаил Ульянов играл своих героев такими, какими их хотели видеть, какими они должны были быть (и, верилось, какими были). Он сыграл своего Жукова идеальным солдатом-полководцем. Ульянов мог встретиться с Георгием Константиновичем Жуковым, но не стал этого делать. Потом объяснял свой отказ застенчивостью, нежеланием мешать именитому и занятому человеку. Но, наверное, была и другая причина – подсознательный страх, что живой, реальный человек может не совпасть со сложившимся образом, оказаться неравным созданным из него легендой и идеалом. Ульянов играл маршала Жукова, каким он должен был бы быть.

Так когда-то Чапаев-Бабочкин вытеснил реальные черты героя гражданской войны. Постепенно маршал Жуков-Ульянов стал более настоящим Георгием Константиновичем, чем реальный Жуков. И в знаменитом щемящем стихотворении Иосифа Бродского на смерть полководца можно разглядеть и экранный образ, в котором реальный человек уже приобретает сходство с медальным портретом воина, сравнимого с Ганнибалом, Помпеем, Велизарием. Полководец великой империи, охраняющий и расширяющий ее границы.

Обаяние экранного маршала завораживало. Человеческое обаяние, мужская стать, особая повадка сильного и хорошего человека – все эти собственные природные черты Михаил Ульянов щедро подарил своему Жукову и многим другим.

Актер Ульянов льстил своим современникам, укрупняя и облагораживая их черты. В героях Ульянова жила та настоящая отвага, с которой берут ответственность на себя и которую, собственно, и называют мужеством. Ульянов играл людей, органически лишенных «самого страшного из пороков» – трусости. Он играл сильного человека – тип, исчезнувший из жизни, выбитый и уничтоженный коллективизацией, войной, чистками. Реликтом гражданской войны был его бравый генерал Чарнота, мающийся в наступившей эпохе безвременья: может, в Мадрид податься?..

На его героев смотрели с тем почтительным восхищением, с каким отреагировали бы слоны на появление среди них мамонта. Или кошачья стая – на тигра. Они легко становились образцом. Образцом, которого жаждали. Тут Ульянов угадал самые сокровенные чаяния времени. В одном из интервью девяностых годов, отвечая на вопрос о современном театре, Ульянов сказал: «Дело не в тексте, дело в теме. Дело в том, что у нас нет героя нашего времени, героя сегодняшнего дня». Михаил Ульянов сам был таким героем.

Константин Симонов писал о нем: «Всегда, когда я вижу Михаила Александровича Ульянова не на сцене и не на экране, а просто в жизни, на различных ее перекрестках, имеющих и не имеющих отношение к искусству, у меня возникает такое чувство, словно меня чем-то вдруг обрадовали. А чем? Да вот тем, что живет на свете такой человек».

Теперь этого человека не стало. Остались кинопленки и наша благодарная память о нем.