«Ну просто волосы дыбом встают...»

Ведущие церемонии долго искали название и форму. Сначала заявили, что в свете санкций «сегодняшний вечер называется «Русский пармезан». Но, увидев в числе зрителей режиссера Житинкина, который в театральном мире славится своей любовью к фуршетам, тут же сделали поправку: «Но мы решили, что не нужно никого обманывать, ведь название «Русский пармезан» обещает Андрею Альбертовичу Житинкину слишком многое».

Житинкин не обиделся и из зала не вышел. В этом особенность «Гвоздя сезона»: премия внутрицеховая, а потому шутки свидетельствуют о твоей популярности в театральном мире.

После «Русского пармезана» решили назвать вечер «Римской комедией» или «Нюрнбергским процессом» (спектакли с такими названиями вышли недавно в Театре Моссовета и РАМТе соответственно), но, побоявшись обидеть режиссеров-постановщиков, остановились на другом названии. «За окном бушуют политические пожары, финансовые бури, рушатся судьбы и государства, закрылась Zara на Тверской! А мы начинаем наш пир – «Пир во время чумы», – объявили ведущие, которые в этот вечер нарядились в костюмы рыжих клоунов.

В какой-то момент на сцену вышли качки-стриптизеры и стали в ряд, построившись по росту. Клоуны, протиснувшись между ними, спели на блатной мотив песню «Мы русские, мы все равно поднимемся с колен» и прокомментировали: «На сцене – участники движения «Антимайдан». Зал взорвался хохотом и криками «браво!».

Но Константин Богомолов остановил восторги: «Сегодняшняя церемония у нас последняя. И конечно же, напоследок наша цель – спровоцировать расформирование СТД».

В прошлые годы такие заявления он делал не раз. И потому, так и не разобравшись, шутка это или реальные планы, публика стала внимать провокациям, количество которых, как принято у Богомолова, просто зашкаливало. Вспомнили о запрете мата на сцене и... заговорили матом. Решили заняться антипропагандой гомосексуализма и... соединились в страстном мужском поцелуе, подчеркнув при этом, что «вот так делать ни в коем случае нельзя». Напустили страшных прогнозов о финансовом кризисе и... улеглись в гробы, откуда вели часть церемонии.

Одна провокация перерастала в другую. То едкими характеристиками опрыснули известных в театральном мире критиков, обозначив, кто из них «стучит», кто «строчит», кто «морщится», а кто по старинке «урчит»; то показали отрывок с заседания СТД, на котором заместитель председателя Евгений Стеблов говорит: «Ну просто волосы дыбом встают, когда видишь такие спектакли...» Видеофрагмент поставили на повтор и включили электронную музыку, как принято в панк-культуре. Правда, Евгений Юрьевич за словом в карман не полез и, когда настал его черед подниматься на сцену, чтобы поприветствовать публику от лица СТД, сказал: «Я хочу напомнить одну фразу из Святого писания: «Человек не может избежать искушений, но горе тем, через кого оно приходит».

В этом году лауреатами «Гвоздя сезона» стали спектакли «Кант» Театра Маяковского, «Аида» Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко, «Принц и нищий» Театриума на Серпуховке, «Цветы для Элджернона» РАМТа и «Фантазии Фарятьева» «Мастерской Петра Фоменко». А «Большой хрустальный гвоздь» (главная премия церемонии) достался «Канту».

Конечно, ведущие церемонии не упустили возможности порассуждать об «исконно русском» философе Иммануиле Канте, который «родился, как известно, в Калининграде». Не без иронии сказали они и о немце Петере Штайне – постановщике «Аиды»: «Посмотрите, как много на Западе агрессии и ненависти ко всему русскому. Будем откровенны, германский орел первым пытается клюнуть доброго русского мишку. Вот они хотят ввергнуть нас в пучину войны, а мы им протягиваем веточку крымской оливы. Они нам: «Русский – швайн», – а мы им: «Здравствуй, Штайн». Они нам обглоданную кость, а мы – хрустальный гвоздь. Сегодня он достался выдающемуся мастеру сцены Петеру Штайну.