По воле рока

«Троянцы» нынешние и с привлечением впечатляющих технических средств не претендуют на лавры заостренной современности, да собственно говоря, ничего и не заостряют, и не осовременивают. Под стать эпическому повествованию Вергилия, по мотивам «Энеиды» которого Берлиоз создавал либретто, спектакль выдержан в манере величественной и спокойной. Что делает его несколько тяжеловесным и старо

модным, но значительно более близким к первоисточнику, нежели его претенциозный предшественник.

Наклонное зеркало в качестве задника сцены, подвесные конструкции, ослепительно белая, устремляющаяся ввысь лестница и иные детали сценографии не отвлекают на себя внимание, ограничиваясь функцией стильного и ненавязчивого оформления пространства.

На сцене бушуют страсти, но постановщик остается бесстрастным, примеряя на себя роль летописца, фиксатора, он пытается постигнуть действие законов, неизменных для всех народов и всех времен. Их можно назвать «божественными» или какими-то иными, но отмахнуться от них не получится. Потому что катастрофы. глобальные ли, локальные или сугубо личные, не только случались, но случаются и будут случаться впредь. А люди, занятые повседневностью и сиюминутностью, будут все так же «слепы» и «глухи» на их пороге, как и их далекие пращуры.

Общий тон постановки задает первая часть дилогии, рассказывающая о взятии Трои. По мере развития действия, на фоне безудержного веселья празднующих иллюзорную победу троянцев отчаянные и бесполезные (так как в них никто не верит) пророчества дочери царя Приама Кассандры звучат все более зловеще. Млада Худолей (Кассандра) предстает в образе женщины с раздваивающимся сознанием. Для нее не существует связки «здесь и сейчас»: недалекое будущее видится ей столь же явственно, как и настоящее, и перекрывает явь, как наложенные друг на друга негативы. Объемное и богатое тембральными оттенками лирико-драматическое сопрано Худолей эмоционально находится «на грани нервного срыва», буквально изнемогая от боли, как и душа Кассандры. Страдания же несчастной пророчицы так беспредельны и неутолимы, что ее гибель становится облегчением не только для нее самой, но и для зрительного зала, сопереживающего тщетности ее попыток «докричаться» до соотечественников.

Такая же неисцелимая мука терзает и Дидону – центральный женский персонаж второй части оперы «Троянцы в Карфагене». Не в силах смириться с выбором Энея, покидающего ее, чтобы отплыть в Италию и выполнить волю богов, гордая карфагенская царица закалывает себя кинжалом, проклиная и возлюбленного, и богов. Партия Дидоны – большая творческая удача Екатерины Семенчук: ее дивное меццо-сопрано то льется нежнее нежного, на тишайшем piano, то взрывается мощной, клокочущей яростью. Кончина Дидоны, ее безнадежное и непреклонное: «Вот так подобает спускаться в ад» – вызов судьбе и року. Пусть даже и не в слабых человеческих силах одержать над ними сколь-нибудь заметную победу…