Музей кубометры кормят

Об отношении государства к затее центра по созданию масштабного музея современного искусства (как и вообще к этому искусству) ярко свидетельствует неоднократный перенос точки его будущей дислокации. По первоначальному замыслу, музей должен был быть там, где и ГЦСИ, – на Зоологической, в пределах Садового кольца. Потом неожиданно оказалось, что музей в виде огромного мола проектируют на Бауманской. Наконец объявлено, что правительство согласно на Ходынку. То есть с глаз долой – из сердца вон. За это время и в самой арт-среде успело возникнуть раздражение по поводу путаных заявлений, подковерных игр и туманных концепций, излагаемых центром. Складывалось такое ощущение, что главное во всей затее – добиться от государства как можно большего количества квадратных метров, а для чего, под какие коллекции – не так уж важно.

Именно поэтому многолюдное собрание в стенах ГЦСИ, которым руководила болгарский куратор Ярослава Бубнова, хоть формально и было посвящено уже готовой концепции музея, в реальности превратилось в консилиум на тему «Зачем нам нужен музей современного искусства». И здесь было много сюрпризов, парадоксальных идей и эксцентричных заявлений.

Единственное и, наверное, самое важное – в чем сходились все участники встречи. В том, что музей нужен. Это вроде как момент престижа: если в XIX веке всякая уважающая себя столица должна была иметь оперу и роскошный вокзал, то в ХХ – XXI – ее цивилизованность определяется по музею современного искусства. Москва пыталась наверстать упущенное сначала за счет Церетели и сети его особняков под названием Московский музей современного искусства (они хоть и превратились в активные выставочные площадки, но полную картину не дали), а потом за счет Третьяковки (но и там ХХ – XXI век – самая слабая часть). Ни то, ни другое не отвечают мировому уровню.

ГЦСИ в свою очередь настаивает, что новое учреждение должно объединить как постоянную экспозицию с произведениями последних лет, так и выставки с учетом актуальных мультимедиа. Отсюда и немыслимые размеры – почти 50 тыс. квадратных метров. В эту цифру входят площади театрального зала, кинозала, зала для лекций, зала для конференций, «помещения для сборки и разборки инсталляций», столярной и багетной мастерской и еще масса сопутствующих помещений, которые, по мысли учредителей, будут выгодны не только духовно, но и материально. Сейчас (для сравнения) центр имеет лишь 360 кв. метров для всех проектов.

Именно вокруг квадратных метров первоначально и разгорелась дискуссия. Одни (куратор Андрей Ерофеев, представитель Русского музея Александр Боровский) полагали, что нужно отказаться от «Нью-Васюков» и открыть нечто скромное по размерам, но оригинальное по содержанию (не секрет, что множество музеев современного искусства сделаны, словно под копирку). У ГЦСИ есть отличный козырь – филиалы в российских регионах: почему бы не представить помимо стандартного набора имен (которых у нас явно не хватает – типа Ротко и Поллока) нечто сугубо российское? Другие (директор Исторического музея Алексей Левыкин, архитектор Сергей Чобан) заявили, что сегодняшние выставки и фонды требуют даже еще больших размеров, что современный музей – это открытое пространство, где должна быть возможность маневра. Так, г-н Чобан предложил строить не единое здание-монстр, а кампус из нескольких корпусов. Главное же, чтобы место было «модным» (в английском сленге обычно применяют к музею словечко «сексуальный»), чтобы туда хотелось прийти и привести гостей.

Как правило, эта самая «модность» достигается за счет архитектуры. Не случайно к строительству таких зданий привлекают архитекторов-звезд первого порядка. Что бы ни было внутри, но сама оболочка становится достопримечательностью. По тому же пути решил пойти и ГЦСИ, предложив конкурс на лучшее архитектурное решение будущего музея (его тут же поддержала директор Музея архитектуры Ирина Коробьина). Проблема только в том, что почти 90% таких конкурсов в России заканчивались либо ничем (как на Пермский музей), либо даже скандалом (как на новую сцену Мариинки). Архитектор Михаил Хазанов откровенно предупредил, что если победит «иностранец», чиновники поймут, что «откатов» от него не будет, и проект под разными предлогами заморозят (примеров тому – десятки и сотни).

Но прежде чем начинать конкурс и приглашать креативных архитекторов, по мнению всех присутствовавших, стоит еще раз поднять вопрос о месте будущего музея. Ходынка – мало того что ассоциируется не с самыми приятными событиями, еще и труднодостижима для туристов. Если и затевать нечто престижное, важное для государства и его имиджа, стоит поискать место в центре. Например, на месте снесенной гостиницы «Россия», где не первый год зияет обставленный рекламными щитами пустырь. Но тут одного хотения арт-тусовки мало, дело в высоких приоритетах: вряд ли искусство сможет соперничать с элитной жилплощадью и с чиновничьими офисами.