Завтра и вчера

Вообще говоря, «Пикник «Афиши» – это фестиваль не только музыки, но и, выражаясь по-модному, «лайфстайла». Помимо двух сцен его посетителей ждали и ярмарка с одеждой от молодых дизайнеров, и роботы, «сбежавшие» на день с экспозиции центра дизайна Artplay, и тренинги по запуску стартапов, и мастер-классы по йоге. На площадке Института имени Гете можно было не только узнать несколько новых идиом от настоящих немцев, но и научить их, например, русским пословицам (или мату, пока координатор не видит). Площадки на фестивале были и у Еврейского музея, где можно было стать гостем на почти настоящей иудейской свадьбе, и у благотворительных фондов «Вера» и «Антон тут рядом». В рамках фестиваля проходил и «Праздник еды» – его название говорит само за себя. А еще «Пикник «Афиши» – точный индикатор модных тенденций в вопросах внешнего вида: в прошлом году площадки фестиваля кишели совсем молодыми юношами при бороде (которая тогда еще не была маст-хэвом любого модника), а теперь вчерашние школьники с окладистой растительностью на лицах поголовно обзавелись майками и футболками в нежный цветочек. Такая вот игра контрастов.

Тем же, кто все-таки пришел за музыкой, фестиваль подготовил непривычно обширный репертуар. Если в предыдущие годы арсенал «Пикника «Афиши» составляли преимущественно зарубежный инди-рок и независимая же поп-музыка, то в минувшую субботу здесь можно было услышать и подростковый крикливый панк-рок от москвичей Glintshake, и хип-хоп от американца Талиба Квели и российской «Касты», и эфиопского джазмена Мулату Астатке, известного саундтреком к фильму Джима Джармуша «Сломанные цветы», и даже участника телевизионного проекта «Голос» Антона Беляева. Хэдлайнерами же фестиваля стали две иконы 90-х – зачинатели брит-попа Suede, а также апологет эйсид-джаза и «белого» фанка Jamiroquai.

Молодые перспективные музыканты и яркие, но угасающие уже звезды присутствовали в справедливых пропорциях. А вот группы на пике славы толком не было. Самой «сегодняшней» командой фестиваля был, как ни странно, «Ляпис Трубецкой», занимающий традиционную для фестиваля нишу «большой русскоязычной группы» и унизительно сдвинутый в расписании почти в самый низ. Вместо давно забытых придурковатых хитов вроде «Ты кинула» поклонники «ляписов» теперь распевают жесткие панк-манифесты про политическое настоящее. Таков весь их альбом «Матрешка», вышедший в день разрешения на ввод войск в Крым: для одних – насквозь конъюнктурный, а для других – остро злободневный. Фестивальные сеты группа обычно старается сделать расслабленнее и радостнее, но не в этот раз: играя для молодых представителей креативного класса, «ляписы» дали волю пролетарскому гневу. Хмурый жилистый Сергей Михалок будто отхаркивал свои злые песни-лозунги на фоне кадров северокорейского парада, атомного взрыва и сменяющих друг друга портретов Уго, Фиделя, Муаммара, троих Кимов, Бацьки. И даже развеселый растаманский «Манифест» игрался под парламентские съемки валтузящих друг друга депутатов.

Следующие несколько участников главной сцены относились скорее к разряду «многообещающих» – большинство собравшихся о них доселе слыхом не слыхивали. Красавец-блондин из Миннесоты Astronautalis, игравший для пары сотен слушателей странный гибрид инди-рока с хип-хопом, шутливо умолял публику потанцевать хоть немного: «Не стесняйтесь танцевать плохо. Хорошим танцором быть скучно! Я сам – отвратительный танцор! И пойте! Даже если вы не знаете слов! Даже если не говорите по-английски и понятия не имеете, что я несу сейчас!» – взывал музыкант, а затем прыгал в толпу и плясал вместе с ней. Глядя на обаятельного верзилу, его невероятную самоотдачу, непосредственность и эпилептические танцы в стиле Тома Йорка, разморенные жарой посетители «Пикника» гарантированно начинали если уж не отплясывать, то улыбаться точно.

Резкий контраст Astronautalis’у составил англо-австрийский электронный музыкант Sohn, который вполне оправдал русскую транскрипцию своего псевдонима: и не придумаешь лучшего сопровождения для послеобеденной дремы на природе, чем его тихие, обволакивающие треки. Многие, спасаясь от зевоты, ушли слушать Антона Беляева с его группой Therr Maitz, чья музыка отливает то соулом, то эйсид-джазом, то вдруг дабстепом. Переманив огромное количество людей с главной сцены, скромник Беляев непрестанно резонировал: «Я знаю, вы просто ждете Джамироквая. Я тоже», – и благодарил собравшихся за то, что в ожидании хэдлайнера предпочли его «лужайку» какой-то другой.

По стопам сонного Sohn’а пошли и бруклинцы MGMT со своим сладким электронным инди-попом, напоминающим саундтрек к древней компьютерной игре. Заметное оживление публика проявила только на финальном номере Kids – единственном хите MGMT, наделавшем много шуму лет пять назад. «Так это их песня!» – слышалось с разных сторон.

Ветераны брит-попа Suede продолжили зародившуюся в прошлом году традицию «Пикника «Афиша», согласно которой англичане предпенсионного возраста совершают на его сцене маленькую революцию. В случае Suede это была, пожалуй, революция сексуальная. Фронтмен Бретт Андерсон, обладатель мальчишеской фигуры и кошачьей грации, то и дело страстно отбрасывал со лба седоватую пижонскую челку, будто бы дирижируя хором вздыхающих девиц. В особенно драматичные моменты Андерсон падал на колени и заходился нервной дрожью – в такой позитуре и пел, периодически приникая лбом к сцене. Если прошлогодние хэдлайнеры Blur умудрились заставить «Коломенское» ходить ходуном, будучи не очень подвижными обладателями пивных животов, то Suede выглядели и вели себя как новенькие – доставленные экспресс-почтой из первой половины девяностых. Сет Suede проходил в не совсем обычном формате – они исполнили от начала до конца свой альбом 1994 года Dog Man Star, однако совсем скоро стало понятно, что ограничиться часовым альбомом экстатирующая публика им никак не позволит.

Силы, оставшиеся после выступления Suede, окончательно прикончил Jamiroquai, выведший за собой на сцену добрый десяток музыкантов и разноцветных бэк-вокалисток. Один из самых знаменитых белых игроков на поле «черной» музыки, чьи знаковые альбомы тоже остались в девяностых, был одет в спортивную толстовку и, за вычетом традиционной несуразной шляпы, выглядел как европейский пенсионер. Олимпийку совсем скоро пришлось поменять: до такой степени она пропиталась потом. Вслед за неутомимым артистом люди улыбались, отчаянно плясали, сбросив обувь и наступая друг другу на пятки, и громко пели – громче всего почему-то Runaway и Deeper Underground. Не потому ли, что слова о побеге и городе, в котором слишком много паники, живут в кэш-памяти каждого уважающего себя москвича?..