Бунт актера: почему Александр Домогаров отказался выходить на сцену

Анжелика Дин

"Страшная катастрофа, которая произошла с Мишей — лакмусовая бумажка, которая показала отношение общества "людей", и это ужасно, что произошло", — написал актер.

Домогаров подчеркнул, что считает Ефремова виновным, но судить его должен суд."А вы, осуждающие, не пили, не бросали жен, жили всегда с одной женой, не изменяли, не ночевали у приятелей или у подруг, вы не продавались за гроши, вы не подставляли своих товарищей ради своей выгоды, вы не посылали гневных писем?" — вопрошает актер.Домогаров обвинил подписчиков в том, что те "топчутся на крови", и потребовал от них не приходить на его спектакли.

А нам есть смысл без оскорблений попытаться разобраться во взаимоотношениях публики и художника.

Домогаров в своем посте ссылается на великого английского актера, исполнителя ролей в трагедиях Шекспира Генри Ирвинга (1838 – 1905 годы), чью роль в спектакле «Генри и Эллен» однажды (в январе 2019 года) он сыграл на генеральном прогоне, и фамилию которого неправильно написал в своем посте (вместо Ирвинга - Ивлинг), а я обращусь к великому английскому поэту эпохи английского просвещения, автору книг о Шекспире Александру Поупу. Он – автор двух знаменитых Опытов - «О критике» и «О человеке». Возможно, Александру Домогарову, который сейчас репетирует Ричарда Третьего в спектакле театра имени Моссовета, было бы полезно познакомиться с трудами Поупа? Поэт был беспощаден к огульному, непрофессиональному «критиканству» (его термин), как и к капризной публике, которую назвал «дурой» («публика – дура» - его цитата, или «шли в критики, а вышли в дураки»). Но он отчетливо разделил мораль человека и мораль художника, критику произведения и критику человека как члена общества. В своем труде (написанном в стихах) «Опыт о человеке» он использует, увы, непопулярные сегодня термины: «нравственный долг», «нравственный принцип», «нравственная теория». Если вкратце, то у каждого из нас, человека грешного, себялюбивого, завистливого, должен быть «нравственный долг». А дальше позволю себе обращаться непосредственно к Александру Домогарову:

- Ваш, Александр Юрьевич, новый герой – Ричард Третий, согласно трагедии Шекспира (которая, конечно, далека от фактической истины) – воплощение безнравственности. Он убивает людей (не всегда умышленно), пренебрегает основами морали, врет, насилует как физически, так морально, при этом не чувствует угрызений совести и находит оправдание своим поступкам. Почему-то я уверена в том, что вы, Александр Юрьевич, эту роль сыграете прекрасно. Ричард – конкретная историческая личность, со своим набором качеств, и его под лупой рассмотрел художник Шекспир. Михаил Ефремов, Александр Домогаров, какой-то критик, - тоже конкретный человек, доступный для обсуждения, как обществом, так и отдельно взятой личностью. Публика – абстрактное понятие, которое если использовать, только в отношении спектакля или фильма. Мнимая публика не виновата ни в трагедии с Михаилом Ефремовым, и, быть может, ей вообще нет до нее дела, как, впрочем, и до вас, Александр Юрьевич? Наверное, вы удивитесь, но более половины молодежи вообще не знает, кто такой Александр Домогаров. Михаила Ефремова она, конечно, знает. Как не знать Гражданина-Поэта? Но если вы подойдете на улице к любому человеку, которого автоматически причислили к своей публике, и спросите: «О нравственности поступка Михаила Ефремова?», он вам скажет: «Он совершил безнравственный поступок». Почему? Мертвецки пьяный водитель не может управлять автомобилем. Это просто – как дважды два. Труд Александра Поупа «Опыт о человеке» начинается со слов: «количество несомненных истин в нашем мире невелико». Вряд ли нужно доказывать, что «убийство человека под действием алкоголя» - это грех. Да, преступление еще предстоит доказать. Но общество имеет право уже сейчас предпринимать меры, чтобы избежать подобных случаев, и вы не можете запретить людям это делать. Не имеете на это право.

Вы тоже управляете большим «Джипом», как Михаил Ефремовым. Я видела вас за рулем. Когда вы подъезжали к служебному входу горьковского МХАТа, с которым в марте разругались, и дверь которого «сами закрыли», мне всегда хотелось вам сказать: «Неужели вы не видите, что своим «Джипом» заполнили всю стоянку театра, что из-за вас никому не пройти и не проехать?». Но я молчала. Пьяным за рулем вас не видела. В театре, где брала у вас интервью и где работала, тоже не видела вас нетрезвым. Знаю, что директору театра Моссовета, где служите много лет, неоднократно заявляли о своем уходе (как сейчас угрожаете публике), но почему-то остались. Об этом сами писали в социальных сетях. Помните, тогда вы призывали публику поддержать Вас, и она, ваша верная публика, конечно, поддержала? Однажды публика даже требовала от продюсера спектакля Леонида Робермана «вернуть вам роль Генри Ирвинга». Но он почему-то не послушался публику. Да, вы хороший артист, и в отличие от Михаила Ефремова не эксплуатируете один образ пьянчушки, а играете разные характеры, создаете образы (хотя не всегда удачно), но вы часто используете свое имя, славу так, как вам хочется и, простите, как вздумается. А слава, опять-таки по Александру Поупу, «воображаемая жизнь устами других». Слава – не истина».

Да, Александр Домогаров прав, заявляя, что «все люди не без греха и порока» (хотя на конкретном человеке можно доказать обратное), но он не прав, смешивая художественную жизнь с реальной жизнью человека в обществе. Конечно, артист погорячился в своей угрозе публике «не играть для нее и не выходить на сцену», и, конечно, публика ему простит и этот эмоциональный взрыв, как прощала все остальные. Все же уместно напомнить слова Александра Поупа из поэмы «Опыт о критике» и артистам, и зрителям, и так называемым «соглядатаям»:

Остерегайся крайностей; они

В себе таят опасности одни.

Те - рады крохам, этим - все подай,

В подобные ошибки не впадай.

Пустяк, насмешка разозлит весьма

Того, в ком спеси больше, чем ума;

Башка такого как больной живот:

Его от всякой острой пищи рвет.

Но и любой удачный оборот

Пускай тебя в восторг не приведет;

Что скромно одобряют мудрецы,

Тем шумно восхищаются глупцы;

Впрямь чувство меры изменяет им,

Все, как в тумане, кажется большим.

Еще: Александр Домогаров в том самом «гневном посте», после того, как «неправильно написал фамилию Генри Ирвинга, которого цитирует, открыто демонстрирует спесь:

«это (Ирвинга) имя ничего вам не говорит, нужно книги читать) , понимаем что только «богема» их читает и «актеришки», которым пора пойти ПОРАБОТАТЬ. Я готов ВЗЯТЬ ЛЮБОГО ИЗ ЧИТАЮШИХ ЭТОТ ТЕКСТ И ВЫПУСТИТЬ ЕГО НА СЦЕНУ .

Александр Юрьевич, очнитесь, но зачем хирурга или летчика «выпускать на сцену»? А если вас подпустить к хирургическому столу с умирающим после ДТП человеком?