Актер Джон Малкович

– Почему?

– Иногда фильмы разочаровывают, знаете ли. Но я понимаю, сколько разных факторов включается в создание картины. Как актер, я лишь фигура в чьем-то сне. Если за чашкой кофе вы стали рассказывать мне о вашем сне прошлой ночью, я не вправе сказать: «Нет-нет, все должно быть иначе». Как профессиональный актер, я могу предложить свое мнение о моем герое, его поведении, мотивациях и так далее, но только если режиссер об этом спросит. У меня может и не быть каких-то глубоких мыслей об этом, потому что это не моя работа. Историю рассказывает режиссер, я всего лишь персонаж его истории. Вот, например, я снимался у Лилианы Ковани в фильме «Игра Рипли» и довольно много работал со сценарием, дописывая или исправляя его. Одна из сцен была очень смешной. Лилиана смеялась до слез, когда мы ее снимали, а моя импровизированная реплика довела ее до истерики. Но все равно она не включила эту сцену в фильм. Что я могу на это сказать? Это ее картина, ее выбор, ее решение. Если бы я снимал фильм по этой истории, я бы сделал другую картину, наверное. Когда ты продюсер фильма, то все усложняется. Это всегда создает определенное напряжение, так как твоя роль очень неопределенна. Как продюсер, ты в своем роде начальник и в какой-то степени – отец, глава семейства. Но при этом ты еще и актер. У продюсера и режиссера могут возникнуть творческие разногласия в прочтении истории. Режиссер видит драму, продюсер может видеть комедию. Что теперь? Мы должны прийти к какому-то решению. И обычно мы находим путь, который удовлетворяет всех. Это не компромисс, нет, это умение взглянуть на проблему с разных сторон и увидеть ее глазами другого человека, коллеги. Особенно, учитывая, что ты сам как продюсер режиссера и выбрал.

– Джон, вы ведь не только актер, но еще и режиссер. Когда садитесь в режиссерское кресло, вы меняетесь?

– Я люблю режиссуру, но в театре. Если мне захочется работать в режиссуре, я просто позвоню в любой театр или театральную компанию и предложу им что-то для постановки. Япония, Германия, Франция – мне все равно, в какой стране. Согласятся – прекрасно, не согласятся – буду звонить дальше. Все просто. В кино не так. Если ты хочешь снять фильм, приготовься к длительному процессу, особенно если у тебя актер, которого никто не знает. У меня ушло несколько лет на то, чтобы снять фильм с Хавьером Бардемом, изумительным актером, но тогда еще никому не известным в Голливуде, хотя в Испании у него уже была прекрасная репутация. Ну и намучился же я!

– Еще один интересный аспект вашего творчества – невероятные фотосессии, где вы предстаете в образах знаменитостей. Напомним читателям, что, например, в работе с фотографом Сандро Миллером Джон Малкович предстал в образе Трумана Капоте, а затем и Мэрилин Монро, Че Гевары, Сальвадора Дали и других.

– Моя самая любимая фотография из этой серии – Близнецы Россел (фотограф Дайан Арбус. – «НИ»). Наверное, потому, что я сразу их почувствовал, и мне было просто интересно их изобразить. Одни фотографии требовали более серьезных усилий, с другими было проще и занятнее. Было много разных выставок, и в каждую входили занятные композиции. Мне очень интересна была работа над фотографией Мэрилин Монро. Она всегда выглядит грустной на портретах, даже когда улыбается. Та, что мы снимали, была сделана совсем незадолго до ее смерти... Работать с Сандро Миллером было невероятно интересно, и время, проведенное с ним в его студии, незабываемо. Я вообще люблю костюмы, переодевания, это заметно, да?

– Разумеется, в таком виде творчества существуют свои сложности, поскольку вы мало похожи на людей с тех фотографий...

– Эта сложность того же сорта, что и линии рисунка. Я не знаю точно, но, по-моему, даже не все великие живописцы знали, что это такое. По-моему, в этом и заключается тонкость твоей работы – в четкости линии, в умении передать то, что ты видишь сам и показываешь другим. Это не те фотографии, разумеется, не оригиналы, но я даю вам возможность увидеть их моими глазами, тот самый первый момент, когда ты смотришь на что-то, и твое восприятие создает самый изначальный образ, который потом ты сможешь чем-то дополнять. Первый взгляд! С Сандро работает дивный художник-гример, у него очень точный глаз, он видит то, что ты ему рассказываешь словами. Рэнди – волшебник в своем роде. Я, например, не похож на Сальвадора Дали, но я показываю мое, в какой-то степени, отражение в нем. Все эти фотографии считаются классическими по вполне понятным причинам: они вызывают какую-то эмоцию у зрителя, несут в себе информацию. То, что делаю я и Сандро, это имитация, но на основе нашего восприятия. Для меня сложность – всегда источник особенного настроения. Обычно, когда я берусь за работу, невозможность которой для меня вполне очевидна, я получаю особенное удовлетворение.