Не только в области балета

Как правило, фотограф, тянущий лямку в газете или в информационном агентстве, тайно мечтает о карьере художника и между съемками на злобу дня копит в столе кадры «для вечности». Не то, чтобы Алексей Жигайлов был лишен художественных амбиций. Однако жанр фотоинформации и фотоочерка ему куда как ближе туманных артистических метаний. Точно так же он спокойно принимает неотъемлемое свойство любого журналистского снимка – заряд пропаганды, тенденциозность. Пресловутую тенденциозность, столь часто принижающую работу фотожурналиста, можно развернуть совсем в другую сторону – она может вытекать не из партийных установок, а от личных пристрастий автора. И вот тогда из журналиста фотограф сам превращается в часть истории, в одного из ее творцов.

Как раз под знаком творящейся на глазах истории – «оттепельной» поры 1960-х годов – началась карьера выпускника МГУ. Новое поколение, новые идеи, смена авторитетов и приоритетов. Даже в природе происходило нечто подобное. Не случайно одним из первых известных снимков студента Жигайлова стал кадр «В МГУ, бывало, заходили лоси»: на фоне сталинской высотки спокойно шествует лосиная семья. Полученный за этот и ряд других снимков гонорар убедил уже женатого студента, что зарабатывать с помощью камеры куда как выгоднее, чем разгружать вагоны.

Алексей Жигайлов окунается в историю с головой. Он пишет фотодневник своего поколения, где одна из самых ярких записей посвящена новому кумиру 1960-х Юрию Гагарину. На встрече первого космонавта со студентами МГУ Жигайлову удается в обход официальных корреспондентов запечатлеть фирменную гагаринскую улыбку. Эйфория «молодых, да ранних», покорителей космоса, готовых брататься со всем земным шаром, определяла шестидесятнические фото.

Второй (конечно, условный) «оттепельный» период связан с Новосибирском, где в Академгородке била ключом отпущенная на сибирские просторы научная жизнь. Портреты ученых, профессоров и академиков, ставящих опыты по получению новых материалов и развивающих запретную кибернетику – одна из самых одухотворенных жигайловских галерей. Примерно такого же заряда в портретировании современников журналист добьется позднее, когда обратится к теме казачества.

Собственно говоря, дорогу к дому, обозначенную в заголовке, можно понимать вполне конкретно. Возвращение в кубанскую станицу Передовая, где Жигайлов устроил настоящий фотомузей. К слову, Василий Жигайлов, прапрадед фотографа, являлся урядником Передовой, а в 1900-м сопровождал генерала Венеровского в Святую Землю. С целью создания там... фоторепортажа о путешествии. Надо сказать, что и сын Алексея Жигайлова Эдуард стал уже не только известным фоторепортером, но и успешным издателем.

История требует немалой физической самоотдачи. Трудолюбие на исторической ниве порой бывает важнее полетов вдохновения. Именно этот урок преподает невероятно плодовитый «тассовец» и «известинец» Жигайлов. Его альбом можно воспринять как еще одно «модное ретро» – возвращение советской сказки о жизни замечательных людей под звуки «Миллион алых роз». Можно и как очень личное высказывание человека, не желающего отказываться от своей биографии, где ударная посевная плавно перетекает в ударное «Лебединое озеро» на сцене Большого. А можно и как заросшую тропинку к старому дому, в котором мы все родились, и откуда улетели в другие времена и в другую эпоху.