Режиссер Оливер Стоун

– Каковы отношения внутри треугольника Чон – Оу – Бен?

– Независимо от того, является этот треугольник любовным или нет, Чон и Бен чувствуют ответственность за Оу, когда она оказывается в опасности. Тем более что она вовлечена в большую неприятность из-за знакомства с ними.

– Как вы подбирали актеров на ключевые роли?

– Аарон очаровал меня в фильме «Надрать задницу». Потом я встретил его в Лондоне, когда он был занят в большом проекте, и сказал, что у меня для него есть хорошая роль. Мы отлично пообедали, он пообещал сыграть предложенную роль и сдержал слово. Я был уверен, что они с Тейлором составят превосходную разнохарактерную пару и прекрасно сработаются с Блейк. Так оно и случилось, причем ее работа стала для меня открытием.

– Как вы собрали столь внушительную группу актеров на роли второго плана?

– Я с самого начала держал в уме Джона Траволту, Бенисио Дель Торо и Сальму Хайек. А потом с удовольствием добавил к ним Демьяна Бичира и Сандру Эчеверриа.

– Это ваш первый фильм с Траволтой. Как вы оцениваете его роль и роль в сюжете его героя, агента Управления по борьбе с наркотиками?

– Мне нравится, что Джон создал характер, в котором есть некая интригующая двусмысленность. Его герой очень важен для фильма – ведь он держит в руках нити, за которые можно дергать обе противоборствующие стороны.

– У вас было не очень много съемочных дней. Насколько сложным оказалось согласование расписаний такого числа исполнителей?

– Это была настоящая головоломка. Нечто вроде складывания картины по кусочкам. На съемочный период было выделено всего 58 дней. Чтобы не простаивать, пришлось всерьез заняться логистикой. Но мы справились.

– Что для вас режиссура?

– Это, прежде всего, сотрудничество. Похоже на отношения дирижера с оркестром. Вы репетируете, создаете рабочую среду, вникаете во все диалоги, переписываете сценарий и так далее.

– Полезен ли для вас подготовительный период?

– Очень. В то же время он наиболее труден, потому что начинать приходится с нуля. Вы работаете в условиях неопределенности и в этом состоянии отправляетесь на первую съемку. Поэтому я думаю, что подготовительный процесс, в сущности, никогда не заканчивается.

– Как же вам в таком случае вообще удается начать съемки?

– Стараюсь прибыть со всем необходимым и во что бы то ни стало выдерживать график, потому что если раз отстанешь, то уже не выберешься и войдешь в такие издержки, что лучше бы вообще не начинать. Так что я всегда помню о том, что подготовка к производству всегда дешевле самого производства.

– Какие возможности вы предоставляете актерам?

– Значительные. В пределах сценария они могут сами решать, что и как им делать. Если они выходят за разумные пределы, я вынужден их поправлять и в известном смысле обнажать их естество. Наши отношения при этом могут испортиться, но обычно это идет на пользу фильму, и я надеюсь, что они поймут это, увидев готовую работу.

– Кого в картине вы считаете дикарями?

– В нем все дикари, и даже бизнес у них дикий. Более того, я думаю, что дикари живут не только в них, но и в нас. Такова человеческая природа. И весь фильм – о том, как люди справляются или не справляются со своей дикостью.

– Что вас вдохновляло во время работы? Какие фильмы вы вспоминали?

– Мне хотелось смешать море и берег с мексиканской тьмой. Соединить «Дикую банду» Сэма Пекинпа с «Дуэлью на солнце» Кинга Видора и спагетти-вестернами Серджо Леоне. Сделать коктейль из света и мрака…

– Это ведь не первый фильм, в котором вы анализируете природу насилия?

– Меня всегда интересовало стремление людей к власти, которая обычно сопряжена с насилием. Этот фильм – кошачье-мышиная игра. Насилие существовало всегда, потому что оно заложено в натуре человека, и я уже показывал это в «Прирожденных убийцах». В этой картине много насилия, но есть и любовь. Важно соблюсти баланс между тем и другим. Нельзя подавить склонность к насилию, потому что оно все равно вырвется, но важно употреблять его морально и ответственно. Я против злоупотребления насилием в жизни и в кино. Фильмы ужасов вызывают у меня брезгливость.

– Было ли трудно соблюсти в фильме меру насилия?

– Нам не хотелось подавлять зрителей, но мир жесток. Мы показали тот минимальный уровень насилия, который был необходим. Думаю, что он гораздо ниже того, что имеет место в действительности.

– Обычно вы уделяете место и юмору…

– Это постоянная составляющая моих картин. Я думаю, что когда дела приобретают пугающий оборот, чувство юмора помогает справиться со страхом.

– Что заставляет вас делать то, что вы делаете?

– Живущий во мне бунтарь, которого я стараюсь направлять на верный путь. И я надеюсь, что мне удастся уменьшить количество зла и несправедливости в мире до того, как я его покину.