Posted 6 октября 2015,, 21:00
Published 6 октября 2015,, 21:00
Modified 8 марта, 02:17
Updated 8 марта, 02:17
По моде западных музеев Третьяковка выбрала для своей громкой выставки самую знаковую картину, которую буквально вколачивает в сознание зрителей. Так, чтобы, увидев ее, каждый подумал: «Вот крутой художник!» В случае с Серовым этим рекламным двигателем оказалась «Девочка с персиками», написанная 22-летним художником и сделавшая его известным среди богатых меценатов. Каждый желающий теперь может посмотреть видеоролик, где «девочка» рассказывает, как же ей не хотелось позировать в летние деньки.
В том, что именно дочка предпринимателя Саввы Ивановича Мамонтова заняла главное место в экспозиции (а не, допустим, еще более раскрученное «Похищение Европы»), есть своя логика, которой подчинен весь главный этаж. Валентин Серов предстает перед нами как портретист великих и знаменитых людей своего времени. Красивейшее семейство Юсуповых, продвинутые Морозов и Мамонтов, модные певцы и актеры (само собой, Ермолова в полный рост), конечно же, император в белом и на белой лошади… Буквально лет десять назад такое восхищение светским блеском посчитали бы недостойным серьезного мастера. Но теперь именно этот салонный набор оказался самым важным – ты словно бы попадаешь в благородную гостиную начала ХХ века. Тебя встречает «Девочка», а за ее спиной уже возникают ряды дам и кавалеров в роскошных платьях и расслабленных позах на диванах и креслах. Дизайнер Геннадий Синев создал очень эффектные ракурсы из стендов и выгородок, которые то открывают, то закрывают обзор на различных персонажей аристократического бала. Среди них как бы невзначай, как отголоски передвижнических идеалов, затесались художники и писатели (Горький, Левитан, Суриков).
За восхищением парадными портретами на задний план ушло то, чем обычно у Серова принято восхищаться в артистической среде – его модерновые образы, предвкушение русского авангарда. Серовская графическая линия, как и эксперименты с плакатом и театральной афишей, его кинематографическая энергия и намеренная неоконченность, эскизность многих картин – все это вынесено на другой этаж, куда, что греха таить, ослепленные светским блеском посетители просто не доходят. Там висят два варианта «Похищения Европы» – утешение тем, кто до сих пор переживает об упущенном шансе: ведь лучшую «Европу» из всех повторений приобрел у наследников Серова Вячеслав Кантор для своего американского Музея авангарда. Для Серова-новатора нашлось немного места, его авангардность никак не подчеркнута (ранняя смерть художника от грудной жабы прервала его радикальные опыты). Да и нужно ли это, если мастер в начале блистательного пути декларировал, что хочет писать «только отрадное» вместо «отображения язв общества»? Ведь ради этого и свозились в Третьковку лучшие портреты из Парижа, Еревана, Минска и Копенгагена.