«Россию любить – разнесчастное счастье» – Евгений Евтушенко выступил на вечере в Москве

И он действительно приехал. Переполненный зал встретил поэта овациями. Ему аплодировали стоя еще до того, как он начал говорить. В этот самый холодный предрождественский вечер зал был полон того непередаваемого душевного тепла, которое всегда, в любом месте и при любой погоде возникает, когда свои стихи читает Евгений Евтушенко. Он и на этот раз читал их долго и долго не уходил, не смотря на слабость. Его голос, как и всегда, пронзал своей энергетикой, его строки пробуждали души и зажигали сердца...

Он и потом, когда вечер уже завершился, еще долго сидел за кулисами, подписывая на память свои книги всем, кто пришел к нему на эту встречу. Десятки и десятки книг на память...

«Многие на меня нападают за то, что я преподаю в США, – говорил в начале вечера поэт. – Не понимают, что я там делаю. А я двадцать лет преподаю в американском городе Талса русскую литературу. Я отношусь к поколению, которое лучшее взяло у фронтовых поэтов. Они мне завещали дух Эльбы. Когда-то с американцами мы сражались против общего врага. И не имеем права забывать то, что нас связывало...»

И поэт читает удивительное по глубине, по актуальности и по масштабу гуманизма стихотворение, которое он написал в больнице 31 декабря 2014 года. Стихотворение, посвященное его американскому киноклассу, в котором учатся студенты из разных стран и континентов, и для которых историю российского и европейского кино открывает Евгений Евтушенко. Стихотворение посвящено тому, что должно связывать человечество, – дружбе, культуре, нашей общей истории, общим бедам и победам...

«Для меня это очень важное стихотворение. В нем, обращаясь ко всему человечеству, говорю, что настоящее искусство объединяет людей. В то время как политика, к сожалению, нас разъединяет, –говорит поэт. – И вдруг после его публикации в «Комсомолке» мои дорогие сограждане позволили такие оскорбления в мой адрес, что диву даешься. В своих откликах они называли меня продавшимся ЦРУ. При этом сами считают себя патриотами! Какие же они патриоты? Они враги собственной страны. Ничего, кроме ненависти к человечеству, не испытывают. Настоящая любовь неотделима от любви к человечеству».

И словно в подтверждение слов поэта атмосфера добра и любви на весь этот январский морозный вечер воцарилась в зале. Она сквозила в выступлении актера Валентина Гафта – ярком, остром и неожиданно лиричном. В словах поэта Ильи Фаликова, написавшего удивительную книгу о своем товарище по не самому дружному писательско-поэтическому цеху. И даже в сатирических словах писателя Аркадия Арканова, который, оставаясь верным своему жанру, нашел собственные темы для любви.

Но главные слова и главные признания прозвучали все же из уст Евгения Евтушенко, сумевшего завершить вечер на самой высокой эмоционально-лирической ноте. Евгений Александрович пригласил на сцену из-за кулис свою неизменную Музу и самого близкого друга – жену Машу. Он попросил ее постоять рядом и прочел, обращаясь к ней, два стихотворения о любви. Всего два из множества, написанных им ранее. Но в них и было то самое главное и вечное послание, с которым Евгений Евтушенко не только в этот холодный вечер, но и всю жизнь обращается и к своей любимой, и ко всем нам.

Я люблю тебя больше природы,
Ибо ты как природа сама,
Я люблю тебя больше свободы,
Без тебя и свобода тюрьма!

Я люблю тебя неосторожно,
Словно пропасть, а не колею!
Я люблю тебя больше, чем можно!
Больше, чем невозможно люблю!

Я люблю безрассудно, бессрочно.
Даже пьянствуя, даже грубя.
И уж больше себя – это точно.
Даже больше чем просто себя.

Я люблю тебя больше Шекспира,
Больше всей на земле красоты!
Даже больше всей музыки мира,
Ибо книга и музыка – ты.

Я люблю тебя больше славы,
Даже в будущие времена!
Чем заржавленную державу,
Ибо Родина – ты, не она!

Ты несчастна? Ты просишь участья?
Бога просьбами ты не гневи!
Я люблю тебя больше счастья!
Я люблю тебя больше любви!

* * *

Люблю, когда звёздочки все ещё тлеют,
но можно их детским дыханьем задуть,
а мир постепенно утреет, утреет,
хотя не мудреет при этом ничуть.

Я больше, чем утро, люблю поутренье,
когда, мошкару золотую меся,
лучами пронизанные деревья
на цыпочках приподнимаются.

Люблю, когда в соснах во время пробежки
под полупроснувшихся птиц голоса
на шляпке сиреневой у сыроежки
по краешку вздрагивает роса.

Быть как-то неловко счастливым прилюдно.
Привычка скрывать своё счастье хитра,
но дайте счастливым побыть хоть под утро,
хотя все несчастья начнутся с утра.

Я счастлив, что жизнь моя вроде бы небыль,
а всё же весёлая дерзкая быль,
что Бог мне ни злобы, ни зависти не дал,
что в грязь я не влип и не втоптан был в пыль.

Я счастлив, что буду когда-нибудь предком
уже не по клеткам рождённых внучат.
Я счастлив, что был оклеветан и предан –
ведь на живых, а не мёртвых рычат.

Я счастлив любовью товарищей, женщин.
Их образы – это мои образа.
Я счастлив, что с девочкой русской обвенчан,
достойной того, чтоб закрыть мне глаза.

Россию любить – разнесчастное счастье.
К ней жилами собственными пришит.
Россию люблю, а вот все её власти
хотел бы любить, но – простите – тошнит.

Люблю я зелёненький, голуболобый
наш глобус-волчок со щеками в крови.
Я сам заводной. Я умру не от злобы,
а от непосильной для сердца любви.

Я жить не сумел безупречно, премудро,
но вспомните вы с неоплатной виной
мальчишку с глазами, где было предутро
свободы светающей – лучше дневной.

Я – несовершеннейшее творенье,
но, выбрав любимый мой час – поутренье,
Бог вновь сотворит до рождения дня
лучами пронизанные деревья,
любовью пронизанного меня.