Что сейчас в России с молодыми учеными?

Виктор Левин

Как научному руководителю найти талантливых молодых учёных? Об этом в интервью «Наука и жизнь» рассказал научный директор Центра перспективных междисциплинарных исследований «Идея», член-корреспондент РАН, заведующий лабораторией физики высоких энергий МФТИ Тагир Аушев. В 2019 году он решил основать научный центр, который занимается нейронауками и поддержкой талантливых аспирантов.

— С 2015-го по 2017-й годы я был проректором МФТИ по научной работе и стратегическому развитию. Думая над стратегией развития МФТИ, я понял и по-прежнему придерживаюсь этой идеи, что Физтех мог бы стать локомотивом развития Neuroscience России, как в своё время стал ключевым вузом в рамках атомного проекта. — рассказывает Тагир.

Ученый также возглавляет Центр нейрофизики и нейроморфных технологий. Работы в Лаборатории программируемых функциональных материалов этого центра ведутся при поддержке основателя «Интерроса» и главы «Норникеля» Владимира Потанина.

По словам Тагира, различные науки сейчас настолько глубоко переплетаются, что границы между ними практически стираются. Neuroscience, изучение мозга — такая область, которая вбирает в себя очень много направлений — и физические, и математические науки, и информационные технологии. Не говоря уже о самой биологии. Они все нужны для понимания мозга. По многим из них у Физтеха есть хорошие компетенции.

-Почему вы выбрали нейронауки, почему не ваши родные физические науки? Казалось бы, это более логично.

— Во-первых, та область науки, которой занимаюсь я — физика элементарных частиц, физика ядра — это область науки, которая традиционно очень сильна в России. На мировом уровне российские учёные занимают очень достойное положение. А в области Neuroscience, на мой взгляд, надо ещё очень много сделать. В мире давно поняли, что прорывы в области нейронаку кардинально изменят ландшафт двадцать первого века. Во всех крупных и не очень странах за последние пару десятилетий объявлены национальные проекты в области Neuroscience, запущены многомиллиардные проекты, комплексные программы в этой области.

Но в России, несмотря на то, что мы очень много говорим про прорывы в области искусственного интеллекта, я пока не знаю ни одной национальной программы в этой области. К сожалению, мы пока отстаём. Это главная мотивация. При этом я считаю: основные прорывы в XXI-м веке будут сделаны именно в области Neuroscience.

Имея определённый опыт получения грантов и зная правила, по которым они получаются, Тагир решил сделать ставку на грантовую систему, цель который — удержание молодых учёных в России, предоставление лучшим из них конкурентных условий работы именно в нашей стране.

По его убеждению, давать аспирантские гранты нужно не тогда, когда часть студентов уже поступила в аспирантуру, а часть уехала, а за год до этого, когда молодые люди ещё учатся в магистратуре, и большая часть из них, уже будучи в магистратуре, выбирают, куда они поступят в аспирантуру.

Второй момент в том, что стандартные гранты предполагают наличие аспиранта и оценки его некоей комиссией, которая у грантодателя определяет, «хороший» аспирант или «плохой». Но это как в шахматах: здесь должна быть строгая логика. Ни один экспертный совет не будет настолько заинтересован в выборе лучшего кандидата на этот грант, нежели сам научный руководитель.

Поэтому очевидно, что выбор, кому дать грант, какой аспирант заслуживает этого, должен быть у того, кто кровно заинтересован в том, чтобы выбрать самого лучшего. Именно от этого будет зависеть, с кем ему четыре года работать, кто у него защитится, кто сделает ему хорошую работу, которая тоже ляжет в его копилку, а не от какой-то комиссии.

Но где центр находит научных руководителей?

— Это открытый конкурс, в котором соревнуются именно учёные. Мы делаем объявление, целевое анонсирование в десятки институтов, университетов по всей стране. Любой учёный, занимающийся нейронауками, может принять в нём участие. Мы тщательно следим, чтобы не было конфликта интересов, и здесь всё корректно. Ведущие учёные подают заявки — это происходит каждый год, было уже четыре волны, на следующий год будет пятая. Заявки проходят сначала формальный отбор, причём мы стараемся быть очень лояльными к нашим участникам, взамен получаем лояльность с их стороны. — рассказывает Аушев.

В итоге конкурс составляет обычно четыре-шесть человек на одно место. Ежегодно выделяется 15 грантов. Сегодня эта сумма — 80 тысяч рублей в месяц. При этом деньги получает именно аспирант, а не его руководитель.

Считается, что если учёного нужно заинтересовывать деньгами, чтобы он выбрал себе аспиранта — значит, не совсем правильно выбрали учёного.

За 5 лет работы было немало интересных тем, которые удалось реализовать молодым ученым. Это, например, работа Льва Такиишвили: «Построение радиофизических моделей нейронов». Перспективным выступает и всё, что связано с оптогенетическими исследованиями.

Особое внимание в центре уделяется коллективному общению молодых ученых. Изначально в каждый грант заложены ежегодные отчётности в виде презентации, доклада. Аспирант понимает, что ему надо будет не бумажку написать, которую эксперт потом прочитает, галочку поставит, а надо будет перед своими коллегами выступить, рассказать про свою работу, ответить на вопросы, получить критический отклик от экспертов. Это совершенно другой уровень ответственности, стимул людей подойти к защите с очень сильными работами. А в идеале грантополучатели смогут создавать совместные проекты.