Анна Берсенева*
Впервые изданная в полном виде с комментариями, текстологическими примечаниями и исследовательскими статьями книга «Семечки»: записная книжка Константина Вагинова» (Редакторы-составители Д. М. Бреслер, М. Л. Лурье. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге. 2023) — это дневниковые записи особого рода. Собственно дневников в ней нет, вся она — более тысячи записей объемом от одного слова до полустраницы текста — состоит из слов и фраз, услышанных писателем в трамваях, очередях, квартирах, на улицах Ленинграда 20-30-х годов прошлого века — из того, что называется «голосами городских окраин».
Вот он, этот многим знакомый язык:
«В трамвае:
— Подумаешь какой барин!
— Ничего подобного — такой же хам как и вы».
Но те, кто читали «карнавальные романы» Константина Вагинова «Козлиная песнь», «Труды и дни Свистонова», «Бамбочада», «Гарпагониана», высоко ценимые Михаилом Бахтиным, с которым Вагинов был знаком, — чувствуют такое единство этих «ничьих», уличных фраз с его собственными произведениями, что кажется невозможным отделить одни от других. Так что абсолютизировать отстраненность Вагинова от его записной книжки, конечно, не стоит. Записи вроде: «Деревья стояли пасмурные от жары. Листья все померкли», — явно не подслушаны писателем в трамвае.
Как пишет о романе «Бомбачада» составитель и комментатор Д. Бреслер, «Вагинов буквально создает коллаж из цитат, минимально препарируя исходный текст, но, благодаря этим точечным вмешательствам, логически и психологически мотивируя его, делая швы едва заметными для неподготовленного читателя». И «Семечки» в сложносоставленном контексте его творчества — «не только место хранения языкового материала, но и лаборатория для стилистических и нарративных экспериментов писателя».
Собственно, все творчество поэта и прозаика Константина Вагинова, называвшего себя человеком «последнего островка Ренессанса», — это эксперимент по проявлению, воплощению его незаурядной личности. Не случайно среди литературных объединений 20-х годов ХХ века, в которых участвовал Вагинов, самая яркая страница в его биографии — ОБЭРИУ, эксперимент экспериментов русской литературы. Вместе с Даниилом Хармсом, Александром Введенским, Николаем Олейниковым он был организатором легендарного обэриутского вечера «Три левых часа» в ленинградском Доме печати.
Первое упоминание о записной книжке Константина Вагинова содержится в некрологе, который после его смерти в 1934 году написал его друг Николай Чуковский:
«Он любил людей, любил людские сборища, любил город, любил книги. Он был по натуре коллекционер, собиратель, любил собирать все следы человеческой жизни, на чем бы они ни запечатлелись, хоть на спичечных коробках, хоть на конфетных бумажках. У него была толстая тетрадь, которую он называл „Семечки“. В нее он записывал все характерное, смешное и странное, что узнавал о людях».
Смешного из его записной книжки узнается немало, странного тоже. Собственно, вся жизнь человеческая, какой ее видел Вагинов, была странна. Но еще более она была трагична в своей дробной повседневной безрадостности:
«Сыновья офицера — оба партийца, скрывают друг от друга, что они партийцы. Встречаясь друг с другом, стараются ругать советскую власть и поносят коммунистов.
Одну квартиру иметь нам нельзя, нужно иметь несколько; повыше, поближе к крыше удрать удобнее.
Его выбрали делегатом к управдому поговорить насчет исправления уборной. Он подошел к управдому, а остальные жильцы на лестнице стоя слушали — говорит ли он с управдомом или нет.
Очереди у уборной. Встают все одновременно на службу.
В. П. вывесил плакат в уборной:
«Не сиди долго — думай об ожидающем в коридоре». «Граждане, не засиживайтесь — думайте об ожидающем вашего выхода в коридоре».
За неимением бумаги, кто-то употребил этот плакат».
Важно понимать личностную основу творчества, интеллектуальный фон, на котором делались эти записи. Константин Вагинов родился и вырос в образованной среде, его отец происходил из семьи врачей, был ротмистром жандармской службы, мать — дочерью золотопромышленника и городского головы Енисейска, семья жила в принадлежащем ей доме на Литейном проспекте. По окончании гимназии Вагинов поступил на юридический факультет Петроградского университета, но окончить его не успел и уже после гражданской войны продолжил образование на словесном отделении Высших государственных курсов искусствоведения при Институте истории искусств, где слушал лекции великих филологов Юрия Тынянова и Бориса Эйхенбаума.
Смерть в 1934 году от туберкулеза позволила ему не узнать о последовавшем вскоре расстреле уже репрессированных родителей, о гибели брата во время ленинградской блокады и спасла его самого от судьбы Хармса, Введенского, Олейникова — уничтоженных товарищей по ОБЭРИУ, чья человеческая и творческая свобода была ненавистна установившейся античеловечной власти. Он столкнулся «всего лишь» с издательскими требованиями сделать героев его последнего романа «Гарпагониана» участниками социалистических преобразований, но и эти унижающие требования выполнить не успел.
Многотомная «История упадка и разрушения Римской империи» Гиббона с детства была настольной книгой Вагинова, и записная книжка полна выписок из нее. Д. Бреслер пишет: «Выписки в „Семечках“ демонстрируют, что Вагинов не изменяет своим читательским предпочтениям и что всеядность и чувствительность к стилистическим экспериментам вполне естественно приводят его к устной истории». Поэтому «Семечки» так и просятся на современную театральную сцену в модном сегодня жанре вербатима.
Но значение этой книги гораздо шире любой возможности ее прикладного использования. «Семечки» как часть творчества Константина Вагинова — золотой фонд культуры ХХ века. Как все, что составляет этот фонд, книга не устаревает и век спустя, и дальше, и дальше.
*Писатель Анна Берсенева (Татьяна Сотникова) признана Минюстом РФ иноагентом