Анна Берсенева*
В своем новом романе «Суть вещи» (М.: АСТ: CORPUS, 2023) Алена Алексина нашла идеальный прием для триллера и отказалась от собственной находки.
Тревога, страх, ощущение безысходности — каждый автор, работающий в жанре триллера, ищет основу, на которой можно создать эти присущие жанру особенности. В «Сути вещи» такую основу создает особенность психики главной героини. У Лизы расстройство аутического спектра, и в напряженном трепете ее сознания атмосфера триллера создается сама собой:
«Обычно с наступлением зимы дверь скрипит чудовищно, и это каждый раз заставляет Лизу сжиматься, делая все внутри еще более плотным. А так как к вечеру после работы плотность внутри Лизы по ее субъективным ощущениям составляет около семидесяти девяти тысяч килограммов на кубический метр (точнее подсчитать сложно), Лиза опасается, что рано или поздно внутри нее произойдет небольшой взрыв, по мощности сопоставимый со взрывом тринадцати тысяч тонн взрывчатки в тротиловом эквиваленте».
В Лизином мире люди и вещи не то, что существуют на равных — вещи говорят ей о жизни гораздо больше, чем люди:
«Если задержать на чем-нибудь взгляд — на чем угодно, будь то старенькая кукла или обшарпанный пластиковый брелок, — вещь тут же начинает сыпать неясными образами. Чаще всего бессвязные обрывки, конечно. Но иногда, редко, если как следует сосредоточиться и прикоснуться рукой, чтобы заякориться попрочней, вещь рассказывает историю».
И вот эта-то Лизина особенность делает ее уникальным помощником в расследовании преступлений. Помогает она следователю Матвею, которого, несмотря на его работу в Следственном комитете города Перми, и Лиза, и бабушка, с которой она живет, называют Митей. Мать таинственным для Лизы образом исчезла еще в ее детстве, и только бабушка учила ее контактировать с обычным миром («годами билась: комиксы, карточки, разбор фильмов»), а также поддерживала стабильность ее психики с помощью таблеток. Бабушка говорит внучке, что такие, как она, «не понимают шуток, не любят чужого общества и прикосновений, редко заводят семью, зато — наверное, в качестве небольшой компенсации — безупречно рисуют города по памяти, или сочиняют музыку, или знают много языков. Лизе, к примеру, достались числа».
Лизины математические способности необыкновенны. И заниматься бы ей по окончании университета чистой наукой. Но чистой науки не существует в мире людей, которые присваивают себе чужие научные работы, да еще уверяют, что это общепринятая и совершенно нормальная практика. Именно так поступает Лизин научный руководитель, и никого из коллег по кафедре это не возмущает и даже не смущает. Лиза же не готова с этим смириться — она уходит из научного мира и становится уборщицей. Ее особенный контакт с вещами оказывается при этом очень кстати: уборка доставляет ей удовольствие. Но в соединении с обостренным чувством справедливости и упорством в ее отстаивании эта вроде бы безобидная работа оказывается опасной… Убирая в доме остеопата Дервиента, Лиза становится свидетелем (если можно так назвать ее взаимодействие с вещами этого дома) того, что доктор, лечения у которого ищут для своих больных детей многие отчаявшиеся родители, на самом деле педофил и садист.
Тут-то особенность Лизиного сознания и воспроизводит атмосферу безысходного мрака, который создается жизнью и сознанием Дервиента и тех, кто по разным причинам с ним связаны. Для триллера с его торжеством зла как жанровой особенностью это оказывается идеальной находкой. Алена Алексина не всегда гармонично увязывает детективные обстоятельства Лизиной жизни после того, как героиня вступает в битву со спрутом зла — некоторые из них явно должны быть представлены «в режиме реального времени», она же проговаривает их просто-таки скороговоркой. Но именно атмосфера, сложно создаваемая, как раз и делающая триллер триллером, прописана в романе блестяще.
Казалось бы, такими находками не разбрасываются — Лизиным особенным сознанием можно держать читателя в необходимом для триллера напряжении от начала до конца книги. Однако с Лизой, когда она вступает в противостояние с Дервиентом, происходит необыкновенная метаморфоза. Триггером становится то, что, убегая из дому, где она больше не чувствует себя в безопасности, Лиза забывает взять с собой таблетки и таким образом высвобождает свое сознание из-под медикаментозного гнета. Сначала кажется, что она не выдержит мрачного хаоса, в который вследствие этого погружается, что сознание ее просто обрушится. И вдруг оно, наоборот, начинает проясняться: в нем появляется не математическая, а жизненная логика, способность к адекватной оценке поведения окружающих. Лиза начинает распознавать чужие эмоции, и за счет этого меняются ее собственные.
В тексте эта перемена сразу видна: героиня начинает думать о себе не в третьем лице — она наконец называет себя в мыслях, а потом и вслух не «Лиза», а я. И… мрак триллера развеивается этой ясностью. Жажда справедливости оказывается надежным источником живой человечности, и математические способности ее лишь усиливают. Вот так, например, Лиза думает о человеке, который не выдержал удара зла, но сумел не перейти на его сторону: «Мне всегда было интересно: как люди сумели вывести эти числа? Даже если поверить, что душа умершего действительно попадает на божий суд, почему это происходит именно на девятый день после смерти? Допустим, вычисления верны. Тогда сможем ли мы, приняв, что душа Тима есть волна света, и зная скорость ее передвижения в пространстве, высчитать местонахождение бога, а высчитав, наплевать на этикет, нагрянуть к нему без предупреждения и потребовать, чтобы он все-таки отправил Тима в рай?».
«Люди — суть такие же вещи», — объяснял Лизе Дервиент. Алена Алексина тонко обыгрывает эту идею. Люди оказываются такими же («суть») вещами в том смысле, что все, чем природа так необычно наделила Лизу — способность понимать суть каждой вещи, — находит свое полное выражение в ее новой сути: в способности понимать людей вообще, со всеми их слабостями, и лучшего из них, Митю, и себя саму.
Что ж, ради того, чтобы это произошло, стоило отказаться от триллерного мрака.
*Писатель Анна Берсенева (Татьяна Сотникова) признана иноагентом Минюстом РФ