Похвальное слово империям

Вам хочется моего имперства – его есть у меня!

Во-первых, я люблю все империи. Вот какие были в истории, все и люблю. Это на их культурных фундаментах стоит вся Европа. Акведуки, Колизей, тысячелетние дороги, великолепные понтийские развалины – это империя. Роскошная Вена, Стамбул, Санкт-Петербург – империи. Лучший период становления и развития моего родного Таганрога и всего региона северного Причерноморья и Приазовья – империя. Самый богатый и распространённый сегодня язык – английский – плод величия Британской империи. Которая сделала его языком всемирно-значимой культуры.

Все мировые языки сегодня, языки мировой культуры – имперские. Иначе и быть не могло. Тяготение периферий к имперским центрам создавало культурные токи, питавшие приводы развития на интегрированных пространствах – через них высокая культура достигала медвежьих углов Земли, и сама обогащалась их «человеческим потенциалом». Талантами, вне имперских центров увядшими бы в глухой безвестности и убогости. Империи породили глобализацию, связавшую мир в единое целое. Империи сделали европейскую культуру гуманизма и прогресса глобально доминирующей. Куда вовремя, в период расцвета не дотянулись империи, там дикари остались свидетелями падающих с неба даров в виде ящиков с консервами. И с культурами, доходящими до высот тростниковых копий самолётов.

И не надо тут про страдания колонизируемых туземцев – они и без колонизаторов не купались в роскоши и достатке. А о свободе так вообще никакого понятия не имели. Поскольку в рабство белым эксплуататорам их продавали свои племенные элиты. Иначе сами бы убили и съели бесполезных лишних соплеменников.

И, да, личной свободы у любого, не крепостного имперского подданного 17-19 веков было больше, чем у граждан современных государств-наций. Империи о них мало заботились – обычно гарантируя поселянам и горожанам лишь защиту от набегов диковатых соседей, - но в личную жизнь вообще не вмешивались. В передвижениях и занятиях не ограничивали, мало что регламентировали, отчётов не требовали. Что тогда казалось подданным тяготами и обязательствами, сегодня сошло бы за вольность невообразимую.

В «имперскую идентичность», кстати, никто никого и нигде насильно не загонял. И завлекать не стремились. Не хочешь – живи себе в своей деревне, ауле, религиозной или этнической общине; не понимаешь язык урядника и писаря – твои проблемы. Имперский язык и вероисповедание сами по себе были слишком заманчивым пропуском в «большую жизнь». Конечно, в первую очередь для местных элит. Но просто умным и сообразительным тоже удавалось его заполучить, что почти исключалось в замкнутых, внеэмперских племенных сообществах с их более жесткими традиционными иерархиями.

Лучшее, что мы имеем сегодня в мире, весь культурный фундамент с несущими опорами, создан империями. Период деколонизации с образованием национальных государств превосходит имперский период, пожалуй, только масштабом разгула ксенофобий и военных потерь. Но зато – в разы. Если не в десятки раз за один только прошлый век. И самые кровавые войны велись за право говорить и писать на своём, а не на имперском языке. Хотя, казалось бы, кто запрещал.

… Несколько лет назад я спросила одного деколонизированного, намибийца, насколько для него важна доступная теперь возможность получать образование на родном (эреро) языке. Он в досаде махнул рукой, а потом показал мне в телефоне фото своей дочери: вот, она училась в школе на английском, поэтому сейчас учится в университете в США. Потом сможет жить и работать где захочет, в любой стране. А я, сказал, пошёл в школу, когда мы стали независимыми, и нас начали учить на эреро, а куда с ним? Английский, сказал, я сам потом выучил, но зарабатывать могу только на этом автомобиле… Да, про ужасы колониализма он ничего не вспомнил. Ну, маленьким был, понятно.