Юлия Сунцова
В мае экологические активисты обнаружили, что тысячи гектаров векового леса около деревень Сурмино, Немчиново, Ершово, Борки, Маслово, Жаворонки, Синьково и др. в Одинцовском городском округе Московской области размежеваны на множество участков, им присвоены новые кадастровые номера. Общественники насчитали 212 участков, перешедших из Гослесфонда в частную собственность, их новый статус позволяет использовать землю для индивидуального жилищного и дачного строительства.
Пока что большинство участков представляют из себя огромные лесные массивы с опушками. Некоторые леса, например, у деревни Ершово, вырублены, о бывших лесных хозяйствах свидетельствуют лишь квартальные столбы лесничих.
С помощью данных сервиса «Гугл Планета Земля», можно воспроизвести хронику происшествий на территории лесного хозяйства. На спутниковых снимках от 1985, 1989, 1990, 1991, 1992, 1993, 1994, 1995, 1996, 1997, 1998, 1999, 2000, 2001, 2002, 2003, 2004, 2005, 2006, 2007, 2008, 2009, 2010, 2011, 2012 годов на месте, где сейчас множеству новоиспеченных частных собственников разрешили индивидуальное строительство, располагался вековой лес. Начиная с 2012-2013 его стали вырубать. Официальное обоснование – поражение леса жуком-короедом. В 2016-2018 годы здесь были произведены работы по высадке нового леса, однако в 2020 году массив перепахали.
- Мы начали собирать информацию по махинациям с лесом. Новые кадастровые номера – по сути плоды откровенных фальсификаций с Генпланом, Правилами землепользования и застройки и Государственным лесным реестром. Масштабы беспредела поражают. Речь о тысячах гектаров леса по всему Одинцовскому округу. Спусковым крючком стало неправильное трактование «лесной амнистии», которую теперь уже официально можно переименовывать в «антилесную амнистию», - говорит руководитель общественного движения «Одинцовская инициатива» Георгий Городецкий.
Изначально лесная амнистия задумывалась для благого дела – через нее планировалось привести в порядок тысячи раскиданных по стране лесных поселков. Это поселки, где уже десятилетиями живут ветераны лесного хозяйства. Дома и постройки находятся в их собственности, а земельные участки под ними относятся к лесфонду. Все лесные поселки были построены еще при СССР.
Поселки должны были стать обычными населенными пунктами еще 15 лет назад (согласно ст. 9 федерального закона № 201 "О введении в действие Лесного кодекса Российской Федерации"). Но льготы для ветеранов лесного хозяйства и членов их семей почему-то не заработали – лесные поселки до сих пор не приведены в порядок, чиновники шлют лишь отписки. Подписывая закон о «лесной амнистии», Владимир Путин полагал, что она поможет ветеранам лесной отрасли узаконить землю под своими домами. Однако на выходе получилось, что бенефициарами лесной амнистии становятся чиновники и олигархи, которые возводят в лесах многокилометровые заборы, сгоняют оттуда ветеранов-лесничих и строят коттеджные поселки, думается, не без корыстной помощи чиновников, добавляет Городецкий.
Депутат Совета депутатов Одинцовского городского округа Станислав Водонаев голосовал против внесения изменений в Генплан и ПЗЗ по лесу близ деревни Жаворонки. Так поступили и несколько его коллег, желавших защитить лес. Но «мятежники» оказались в меньшинстве, большинством голосов местного совета депутатов было принято решение о постановке участков на кадастровый учет.
Схема следующая. Дачно-строительному кооперативу в 1993 году было выделено 5 гектаров территории «для организации общественных зон». Дачный кооператив присоединил новый участок, хоть он даже и не граничил с ним, и получил право межевать и передавать земли частным лицам.
Жители Одинцовского района опасаются, что вскоре в их леса придут дровосеки, а вслед за ними застройщики.
Опасения небеспочвенные. В прошлом году по такой же схеме окончательно «приватизировали» соседний Липкинский лес, до этого его разлиновали под элитный коттеджный поселок. Почти 39 гектаров земель Гослесфонда на Новой Риге были проданы частному лицу в буквальном смысле за копейки – 66 коп. за квадратный метр. Передавались участки без разрешения Рослесхоза, хотя и состоят в его реестре. Образовавшееся в документах задвоение назначения земель – противоречащие друг другу «лесфонд» и «земли населенных пунктов» - не помешало чиновникам разрешить на них ИЖС (индивидуальное жилищное строительство). О вырубке Липкинского леса объявили спустя 10 лет после его продажи, сразу по истечении срока исковой давности.
Еще один соседний Баковский лес тоже оказался под угрозой застройки из-за одномоментных изменений Генплана, Правил землепользования и застройки и манипуляций с Государственным лесным реестром. Участок огорожен забором, который к тому же, как выяснили местные депутаты, установлен за бюджетный счет (!)
Сначала чиновники оправдывались - заборы якобы смонтированы для защиты леса от «несанкционированного складирования мусора». Только вот аккурат внутри изгородей – по случайному совпадению – статус земельных участков внезапно сменился на Ж2 (индивидуальная жилая застройка).
В другом своем ответе, от мая 2022 года, Администрация Одинцовского городского округа, собственно, этого уже и не скрывает. В ответ на обращение активиста Михаила Белозуба чиновники ответили, что катастрофы не произошло, с лесом всего лишь «осуществлен государственный кадастровый учет», а значит теперь там можно строить частные дома:
«В соответствии с документами территориального планирования и градостроительного зонирования Одинцовского городского округа земельные участки с кадастровыми номерами 50:20:0020321:3275, 50:20:0020321:3791, 50:20:0020321:3277, 50:20:0020321:3276, 50:20:0020321:1024, 50:20:0020321:151, с видом разрешенного использования: для индивидуального жилищного строительства, относятся к зоне Ж-2 (зона застройки индивидуальными и блокированными жилыми домами). В отношении земель лесного фонда осуществлен государственный кадастровый учет. Пересечения указанных земельных участков с землями Гослесфонда, согласно сведениям Ведомственной информационной системы Комитета по архитектуре и градостроительству Московской области, отсутствуют», - ответили в Комитете по управлению муниципальным имуществом.
Чаще всего «ранее учтенные участки» (принадлежащие частным лицам) появляются в периоды, когда границы земель лесного фонда м-е-е-е-едленно и д-о-о-о-о-олго формируются и вносятся в ЕГРН.
Чиновники называют такие территории с ползучей приватизацией, с полузависшими статусами, с неразделенным пользованием модным словом КУРТ - Зоны комплексного устойчивого развития территории. Активисты же предпочитают именовать эти процессы лесным рейдерством.
Размежеванные участки под Ершово, к примеру, сначала были оформлены на подставных лиц. По доверенности ими управлял кадастровый инженер N, которого убили в 2020 году, отмечает местный житель Максим Орлов.
За чащи вокруг Звенигорода, в которых в 1812 году заблудилось войско Наполеона, спустя три столетия снова идут бои. 726 гектаров реликтовых лесов стали частью проекта по развитию Одинцовского г.о., предполагающего застройку. Совет депутатов Одинцовского городского округа Московской области одобрил изменения в Генеральный план Одинцовского (на тот момент) района, несмотря на категорический запрет Федерального агентства лесного хозяйства. Рослесхоз подал в суд на местный совет депутатов, разбирательство длилось почти два года, но в январе 2021 года Московский областной суд принял положительное решение лишь по 34 га леса из 726 га. Относительно некоторых земель уже существует план застройки.
Планы новых владельцев относительно земельных участков зачастую становятся известны, когда уже поздно: из объявлений об их продаже.
В обратную связь общественного движения «Одинцовская инициатива» анонимный источник прислал презентацию по планам освоения выведенных земель Гослесфонда. Перечень участков с характеристиками и реальными фотографиями местности больше всего похожи на рекламу по продаже этих земель.
Так, около десятка участков леса вокруг Звенигорода, представленные как «жилищный поселок «Поречье» вошли в каталог с красочными описаниями:
Комментарий юриста-правозащитника Антона Могильникова:
- Лесной кодекс России защищает все леса от застройки, законом предусмотрены лишь редкие исключения. Леса могут передаваться лицам под рекреационные цели, и свежее нововведение – под религиозные цели. И есть разные пути, как выводят эти земли из лесного фонда.
Самый распространенный ход – взять лес в аренду у государства. В этом случае арендатор (компания или частное лицо) обязан провести экспертизу - то, как он хочет пользоваться участком, должно быть проверено контролирующими органами. Законом предусмотрены ограничения, которые как раз не позволяют превращать землю в частный надел. Результат экспертизы предоставляют комитету лесного хозяйства, на неё чиновники опираются, принимая окончательное решение о возможности передачи земли в аренду. Проблема в том, что экспертиза часто формальная. От общественности эти проекты лесопользования скрываются, проконтролировать и обжаловать их фактически невозможно, несмотря на то, что законом вроде как декларирована открытость и доступность информации. А дальше запускается любопытный процесс - по мнению чиновников, проект пользования соблюдается (формально), на деле – участок огораживается забором, свободный доступ гражданам ограничивается, рубятся деревья, роются котлованы и т.д. Контроль и надзор, как правило, не осуществляется на должном уровне, все проверочные мероприятия формализованы. Еще один популярный путь захвата леса – выделение его из федеральной собственности и передача муниципалитетам. Местные власти уже самостоятельно при поддержке советов депутатов изменяют генплан, то есть границы зон, и вид разрешенного пользования землей.
Леса защищены как природоохранным законодательством, так и земельным. В случае с одинцовскими лесами – налицо захват федеральной собственности и неправомерное ее использование. Нарушено всё, то можно – закон «Об охране окружающей среды», Лесной и Водный кодексы РФ, нарушено земельное о гражданское законодательство.
- «НИ»: если муниципалитеты, как напёрсточники, перерисовывая генпланы, так запросто могут захватить федеральную собственность, почему же федеральные органы власти не борются за ее возвращение? Как так выходит, что у более сильного отбирают дорогостоящие активы – лес, тысячи гектаров земли?
Могильников:
- Во-первых, в документальной форме живет и существует всё в подвешенной форме. Захватывая земли, муниципалитет не ставит их на кадастровый учет, не разграничивает пользование. Конечные бенефициары, выгодоприобретатели, как правило, очень близки к региональным или муниципальным властям, более того, они похлеще всякого мэра контролируют экономические процессы на своей территории. В 90% случаев они аффилированы с местной властью. Правоохранительные и надзорные органы, даже защищающие федеральные интересы, встают на сторону «захватчиков». Зачастую местная власть манипулирует процессами - подает и проигрывает иски по собственной инициативе, чтобы, когда общественность очнется, нужное судебное решение уже успело вступить в силу.
В целом у меня ощущение, что есть тренд на ослабление федеральной группы интересов. Это для нас с вами существует некая градация – федералы, регионы, муниципалитеты, на деле один человек или одна структура может «решать вопрос» и на уровне муниципалитета, и на уровне региона, и на уровне федералов. Муниципалитеты, в свою очередь, имеют на местах сильнейшие группы влияния – в местных администрациях, в надзорных органах, в судах. На местах заинтересованные лица очень легко забирают земли себе по т.н. системе взаимных уступок.