Теперь без нюансов: как поменялась концепция войны в современном кино

Сергей Митрошин

В памятные майские дни я решил сделать обзор кино о войне, подозревая, что концепция киновойны со временем должна была существенно поменяться и интересно, как? Рабочая гипотеза заключалась в том, что, если прошлое («великое советское кино») эксплуатировало в основном отвращение к войне как таковой, делая ударение на страданиях советских людей, то современное кино (предполагал я) превращает войну в приключение, во всяком случае престаёт подавать войну как «сбой в некой цивилизационной программе».

Большую помощь в написании этой статьи мне оказал известный блогер Е. Баженов, который похоже, задался той же целью и как специально подготовил для меня видеообзор «ДЕНЬ ПОБЕДЫ телеканалов и российского» на своем YouTube канале BadComedian (около 400 тысяч просмотров). Он совершенно справедливо сравнил «великое советское военное кино» и современный «новострой», показывая величие первого и фальшивость последнего.

Например, боевик «Т-34» (2019), отметил Баженов, все кругом телеведущие почему-то обозвали «форсажем на танках», как бы подчеркивая, что война дело увлекательное и в какой-то мере даже веселое. Погони, перестрелки. Хотя, если честно, приведённые Баженовым контрсцены из «великого советского кино» на этот раз (может быть, из-за сопоставления с явными подделками) тоже не выглядели достаточно достоверными.

Так, благодаря ему пересматривая сцену из «Отца солдата» (1964), я обратил внимание на вдруг показавшийся мне малодостоверный обмен репликами, который в свое время и сам был готов превозносить за пафосность и точность образа.

В приведенном эпизоде «Отец солдата» упрекает молодого советского бойца за грубое поведение в завоевываемой Германии и эпатажно говорит ему: раз так, мол, давай, расстреливай детей. А тот отвечает: «Я что фашист что ли?» И обиженно уходит. Ибо Германию воевала самая гуманистическая и бескорыстная армия в мире! И ничего не брала себе.

И тут я вспомнил, что советское военное кино, в общем, никогда не объясняло подробно, кто такие фашисты, с которыми воевали советские люди, чем отличались они от сталинистов. Они были синонимами первобытного зла, нехорошими людьми, что хотели политически - никого не интересовало. Одним словом, «мы что фашисты что ли?»

Но что совершенно точно, «в великом советском кино» присутствовала достоверность войны, - так мне казалось раньше, - которую сейчас не найти, и очень часто звучал вопрос «как мы докатились, дохозяйничали, додипломатничали до жизни такой, что приходится отстреливаться, положить 20 миллионов своих людей?».

Это было у Константина Симонова и в кино по романам Симонова «Живые и мертвые» (1963 г.) Кроме того, война показывалась тогда, как суперпроявитель советского характера, кто есть кто. Слабые духом становились слабее, сильные духом – сильнее. Бюрократ, завскладом презирались. Комиссар отодвигался рядовым бойцом, прошедшим фронт.

Баженов остроумно замечает, что «великий советский фильм» «В бой идут одни старики» (1973), по какой-то причине был «неловко» поставлен российским ТВ на два часа ночи, когда раньше зрителя обычно «покупали» на эротику. Возможно, это случилось из-за присутствовавшего в нем «рискованного» интернационализма. В приведенном Баженовым эпизоде летчики вдруг замечают, что они ведут бои над Украиной. Украинец начинает воспевать Украину, там, мол, и воздух чище, и трава зеленее, чем в остальном СССР. А русские над ним беззлобно подтрунивают – вот вам и весь советский «национализм»! При этом все чистейше говорят по-русски.

Интернационализм в современном кино более грубый.

Нарисованные развалины с пожаром, бойцы в окопе из фильма «Возвращение с фронта» (2021), говорят на суржике. Украинец по-украински, но все друг друга понимают, как в комедийном фильме «Особенности национальной рыбалки», отвечая ему на своих языках. И тоже понимаемы. Это великая семья народов, «один народ». Кавказец одалживает нож чего-то отрезать, очень милый человек. Борщ общий. А на гражданке бабка чего-то шебуршит в явно симулированном красиво мигающем камине. Не как у Папы Карло, но все равно это уже кондовый «театр», которого кино в нормальных обстоятельствах не терпит.

Во ВГИКЕ нас учили, как ставить свет в подобных сценах. Камин с лампочкой вместо реального огня явно не мог должным образом осветить сцену, нужно еще и со стороны поддать, но так чтобы это было незаметно. Здесь заметно.

На самом деле, я ничего не имею против симулированности и нарисованности в кино, когда это прием. В австрийском фильме «Хинтерленд: город грехов» (2021), нарисована вся послевоенная Австрия 1920 года. Но там это сделано специально, а не по бедности. Рисунок улиц Вены искривлен, как будто только что оконченная война искривила жизнь. Такова мысль. Однако в «Возвращении с фронта» это не оправданный прием, не мысль, а халтура, в данном случае как бы импортозамещение. Непреднамеренно появилась и некоторая загадочность. В анонсе фильма нам сказано: «В самый разгар Великой Отечественной войны возвращается с фронта домой к родным двадцатилетняя Пашка, отслужив санитаркой и героически спасая раненых солдат».

Не совсем понятно, как можно в разгар войны «отслужить»? Война – не командировка и не по собственному желанию. А там, оказывается, и водитель, который ее вез на грузовике, тоже «отслужил». Но может, я чего-то не понял, внимательно такие фильмы смотреть не удается. Девушка забеременела, ее отправили в тыл, а водитель, может быть, был ранен когда, подлечился, да все про него и забыли.

В скучном казахском боевике «Лето 1941 года» (2022), война – это road-приключение, хотя и несколько депрессивное. Спонсированный казахскими чиновниками (вообще, все патриотические фильмы кем-то спонсируются, кто желает отметиться, в частности губернаторами), фильм про героическую роту казахских бойцов. Они бегут по лесу, за ними фашисты. И совсем уж загнали в болота, но тут солдаты поняли, что надо прорываться. И прорвались. Ничего интересного, нет ничего, над чем можно поразмышлять.

Но чудо! В фильме вдруг появляется уже ставшая мифом «советская старушка», образом которой уставлены все праздничные улицы. Она, правда, не с Красным знаменем, но у нее наши казахские солдаты почему-то на столе, где закусывали, забыли звездочку, которую позже нашел подлый немецкий офицер. Посмотрел на звездочку, усмехнулся и дал команду. А немецкий солдат, не греша сомнениями, ударил старушку штыком в живот. Чего стоит немцу убить старушку?

Спору нет, немцы были способны на всякие безобразия, которые кино хотело подчеркнуть, но не возвели ли в данном случае напраслину? Зачем им убивать старушку из-за чужой звездочки и восстанавливать против себя местное население в 1941-м?

В брежневские тоталитарные времена на «просмотре» (особое искусство давали дозированно) я видел фильм про 1941 год с совершенно другим содержанием. К сожалению, забыл его название. Может, кто вспомнит. Сюжет заключался в том, что в начале войны немцы, чтобы не кормить пленных и будучи уверены в своей скорой победе, отдавали их местным женщинам как бы под обещание дальше не воевать. Реальная история. Герою фильма это, впрочем, на пользу не пошло, потому что он, в мирное время рафинированный интеллигент и даже музыкант, посидел у женщины, которая его приютила, посидел, а потом из патриотических побуждений пошел убивать немецкого офицера. Все в шоке. Женщина в горе. Отдавать пленных после этого случая перестанут. Тем не менее, советскому зрителю предлагалось им восхититься, его выбором подвига вместо конформизма. Но любопытно, что уже в брежневские времена кино осваивало тему человечности внутри бесчеловечности войны, когда, кроме черного и белого, существуют еще и другие оттенки.

Современное кино ареала российского влияния отличается тем, что других оттенков не существует.

В «Т-34» даже враги приходят в восхищение от мощи духа советского (понимай, российского) бойца. Два танка вступают в дуэль на мосту. Пока Ионов читает «Отче наш», - как же без Бога, Бог на нашей стороне, - экипажу Ивушкина чудом удаётся избежать серьёзных попаданий (повреждена левая гусеница и командирская башенка) и метко попасть ответным выстрелом точно в смотровую щель танка немца Ягера, после чего «тридцатьчетвёрка» идёт на таран. Танк Ягера беспомощно повисает на краю моста, Ивушкин подходит к машине и видит раненого Ягера. Они – два самурая. Пожав руку Ивушкину, продемонстрировав таким образом уважение к победителю, самурай-немец падает вниз вместе со своим танком и погибает.

Баженов выражает некоторое скептическое неудовольствие оттого, что советский командир пожимает руку эсэсовцу. Но главное ведь в том, что эсэсовец пожимает руку красному командиру! Надо понимать, что и Запад в конце концов пожмет руку России, упав в экономический и политический кризис.