"Русский в Англии": в своей новой книге Борис Акунин раскрывает секреты беллетристики

АННА БЕРСЕНЕВА, писатель

Ненавистников (они же в основном и завистники) у Акунина немало, но простое читательское голосование рублем свидетельствует о том, что его книги, безусловно, интересны большому числу людей, потому что они захватывают, увлекают, не позволяют от себя оторваться.

«Интересно» (а не «просчитано», «примитивно» и прочее подобное) - ключевое слово для понимания акунинского успеха. Но можно ли разложить этот интерес на составляющие, то есть объяснить его наличие или отсутствие правильным или неправильным построением сюжета, интриги, образов, психологических коллизий? Ответа на этот вопрос, скорее всего, нет. И все-таки Акунин постарался его дать.

«

Перед вами нечто вроде кулинарной книги, - сообщает он в предисловии. - Шеф в белом колпаке будет открывать вам тайны дуршлага и поварешки, накопленные за долгую жизнь у плиты. Причем это кулинарный курс с дегустацией. Я буду не просто объяснять теорию, но и варить-жарить-мариновать сам, у вас на глазах, а потом кормить вас тем, что получилось, то есть вы будете находиться не в ресторанном зале, куда подают на подносе готовые блюда, а на кухне. Можете просто «слушать и кушать», а можете попробовать собственные силы в гастрономическом искусстве и сравнить: вдруг у вас получится вкуснее?».

Правда, предупреждает шеф-повар, что-нибудь получиться может только у тех людей, «у кого в голове спрятана одна маленькая кнопочка. И первое, что нужно про себя понять, есть ли она и работает ли». Кнопочка эта, по Акунину - способность мысленно перевоплощаться в других людей. И с тем, что это необходимое условие, не поспоришь. (Как и с тем, впрочем, что условие это не достаточное). Как активировать волшебную кнопку, Акунин и обещает научить или во всяком случае попробовать это сделать.

Однако самое интересное в книге «Русский в Англии» заключается, возможно, не в самих по себе уроках креативного письма, а в материале, на котором они основаны. Материал этот - подлинные истории русских людей, которые в разные эпохи оказывались в Англии. И выбран этот ход не потому, что таким образом на читателя обрушивается увлекательная информация (хотя и поэтому, конечно тоже), но по более глубокой причине. Акунин объясняет ее так:

«Русский в Англии» – это метафора, довольно точно передающая взаимоотношения писателя с окружающим миром. Разумеется, я имею в виду человека русской культуры. Если бы я писал для японцев, книга называлась бы «Японец в Англии». «Русский» – это Я. «Англия» – Другие и Другое, это Не-Я. Всякий писатель – кицунэ, лиса-оборотень, тайно прокрадывающаяся в чужие души. Можете назвать его шпионом, тайным инопланетянином или попаданцем. Суть в том, что писатель, оставаясь собой, в то же время покидает родину своего «я». На жизнь он смотрит, как экспат на Англию, на людей – как на англичан. Он про них много читал, видел в кинофильмах, каждодневно с ними общается, и все равно они – не он, они англичане. Чтобы понять и почувствовать, тем более описать других людей, нужно сделать некое кросс-культурное усилие, хорошо выучить чужой язык, узнать подробности неведомой жизни».

Одно из самых ярких умений Григория Шалвовича Чхартишвили - это умение отобрать в море исторического материала тот, который поражает воображение или питает разум, а чаще всего делает то и другое одновременно. Все реальные истории, вошедшие в книгу «Русский в Англии» в качестве материала, предназначенного для приобретения и совершенствования беллетристического мастерства, - как раз такого рода.

И какие же яркие люди были героями этих историй! Вот российский посол в Англии граф Семен Воронцов, который совершил свой первый неординарный поступок, будучи восемнадцатилетним поручиком во время дворцового переворота, совершенного будущей императрицей Екатериной Второй:

«Чуть ли не единственный во всей гвардии юный Воронцов пытался этому помешать, взывая к солдатам, что «лучше умереть честно, верным подданным и воином, чем присоединиться к изменникам». Солдат это предложение не заинтересовало. Мальчишку скрутили и посадили под арест. Потом выпустили – невелика персона, но Семен Романович не пожелал служить в гвардии, убившей императора, которого она присягала охранять, – и ушел с военной службы. «В моей легковоспалимой крови все виденное и претерпенное мною произвело лихорадочное состояние», – рассказывает он. Других таких чистоплюев в России, кажется, не сыскалось. Но когда началась война с Турцией, он счел своим долгом вернуться в строй. Храбро воевал, получив два «георгия», и особенно отличился в тяжелом сражении при Кагуле, где полк Воронцова своей стойкостью решил судьбу дела».

Столь смелого и достойного военного, к тому же представителя одного из знатнейших родов России, невозможно было игнорировать. Однако оставлять такого неудобного человека при дворе императрице очень не хотелось. Поэтому граф Воронцов был отправлен послом в одну из самых значимых для России и самых сложных стран. Головокружительная история его жизни и службы лежит в основе акунинского урока о способах перевоплощения автора в своего героя.

И все до единой истории здесь такие. Хоть о пламенном капитане Чичагове - ему отведен в книге урок создания любовной истории. Хоть о великом диссиденте Александре Ивановиче Герцене - в связи с ним читателю предлагается поучиться вызывать симпатию или антипатию к своим героям. Причем в каждой истории даже вскользь даваемые сведения обязательно будут интересными. Многим, к примеру, приходилось слышать восхищенные замечания о том, какой-де порядочный человек был Николай I - Герцен его ругмя ругал, а император пальцем не тронул гигантское российское состояние своего врага, что и позволило Герцену издавать «Колокол» и помогать огромному числу русских царененавистников-эмигрантов. Акунин между делом объясняет причину императорского великодушия: оказывается, Герцен «будучи человеком прагматичным, принял меры предосторожности, очень ловкие. Он передал права на свои российские авуары – за определенную комиссию – банкирскому дому Ротшильда. Когда осерчавший на беглого критикана царь приказал конфисковать эти средства, российскому правительству пришлось иметь дело с Ротшильдом. Тот пригрозил санкциями – отказом во внешних займах. В результате Герцен получил свои деньги и очень рационально их инвестировал». И таких сведений - просто море в каждой реальной истории, которую Акунин использует для своих уроков.

Интересны и истории, выдуманные им, которые сам он предлагает в качестве примера того, как можно его уроки реализовать. Правда, в них, придуманных, мера интереса сильно разнится. Комедия-буфф, написанная Акуниным на основе истории посольства Ивана Грозного, который - не исключено, что для подстраховки на случай русского бунта, бессмысленного и беспощадного - вздумал посвататься к английской королеве Елизавете I, безупречно смешная, яркая, изобретательная. А вялый эпистолярий, созданный им по мотивам пронзительно сильной истории любви капитана Чичагова и англичанки Элизабет Проби, в акунинском варианте выглядит гораздо слабее того, что было в действительности и что читатель, кстати, узнаёт здесь в его же изложении, но в прямом, а не втиснутом в беллетристическую конструкцию. (Впрочем, любовные истории - вообще не конек Акунина. Возможно, первая и последняя из действительно трогательных содержится в романе «Азазель»).

И все-таки: а научится ли читатель писать, выполнив задания, предложенные Акуниным на основе Акуниным же любезно предоставленного материала, и ознакомившись с образцами выполнения, Акуниным и предлагаемыми? На этот вопрос есть однозначный ответ: научится или, как минимум, узнает много для себя полезного. И есть уточнение, которое убивает пустые иллюзии: но научится лишь тот, кто не просто предполагает когда-нибудь, может быть, попробовать что-то написать, а уже пишет активно и неустанно. Вот если этот активный писатель-неофит обладает врожденными творческими способностями, то ему акунинский самоучитель по беллетристике очень даже поможет. Много ли таковых читателей? Конечно, мало. Многим ли будет интересна книга «Русский в Англии»? Конечно, многим. Почему? Да потому что Борис Акунин умеет увлекательно писать все, за что берется. Такая у него в голове волшебная кнопка.