Мария Попова: "Мы подростками вечными в обычной макдачне сидим..."

Сергей Алиханов

Мария Попова родилась в Новосибирском Академгородке. Окончила Государственную академию славянской культуры (факультет культурологии).

Вышли поэтические сборники: «На грани», «Скоро ты прорастёшь».

Стихи переведены на фарси, немецкий, английский, эстонский языки.

Творчество отмечено: Первым местом на Фестивале Литературного Эксперимента, премией журнала «Студенческий меридиан». Финалистка (дважды) международного форума имени Н. Гумилёва, лауреат Пушкинского фестиваля «Души прекрасные порывы».

Ведущая рубрики «Высокий штиль» литературного портала Textura.club. Главный редактор литературно-публицистического интернет-журнала Плюмбум.пресс.

Живет и работает в Москве.

Свободные чувства, выражаемые посредством спонтанных, не имеющих какой-либо причинной зависимости, ассоциаций, в поэзии Марии Поповой настолько расширяют значения и смыслы изображаемого, что сюжетом каждого стихотворения становится сама многосложная действительность.

Совмещение сознательного творчества и будто бы бессознательного сна наяву в текстах Марии синтаксически воплощается как собственная прямая речь, и как надиктованное свыше. Мария Попова, оказавшись «пред милой гостьей с дудочкой в руке» (Анна Ахматова), не только слышит и слушает саму Музу, но и успевает записать какие она «диктовала страницы»:

...танцуют солнца с рыжими детьми

тепло и тени свет и нота ми

забор стекло ранет переполох

вниз головой висим и виден Бог

в песке мираж и зоопарк в Москве

ствол обнимаю думаю в листве

и пластилиновая кукла хочет жить

а в книжке дома ищет волчья сыть

по лестнице в метро мы не идем

наверх и вниз не всё един подъем

пойду проснусь внутри всё суета

я буду небесами – что тогда?

Многоплановость, почти оптическое преломление строк сквозь магическую призму тонкочувствования — удивительное качество «интегральной поэзии» Марии Поповой.

Художественное творчество через феномен подсознания интерпретирует тексты, которые становятся адекватными бытию. Сложная, а порой тяжеловесная система культурно-эстетических мифов 20 века в просодии Марии Поповой вдруг обретает легкость и прозрачность. Дуновение ветерка, журчание ручья ощущаются, как контексты. Ни здравый смысл, ни социальные коллизии ни столь уж важны в развитии текстов, где главенствует лирическое подсознание. Стихи Марии Поповой это постоянно обновляющиеся, подлинное единение поэзии с действительностью — за счет горлового голоса, который самовоплощается в порхающие над травой слоги:

Тело незначительнее пушистой оболочки

Счастливого одуванчика,

Ещё не проросшего,

Но уже размечтавшегося о жизни

Где-то под снегом,

Задумавшего её

Дерзко, простодушно и жадно.

Скоро ты прорастешь,

Одуванчик мой,

Жизнь и слово.

Творческий вечер Марии Поповой в Центре Академика Д.С. Лихачева — чтение стихов и общения с читателями требует предельного напряжения — видео: https://youtu.be/wbKlNWUxN8Q

О творчестве вышли статьи.

Александр Бубнов — поэт, доктор филологических наук и наш автор, в журнале «Южное сияние» написал об интегральной поэтике Марии Поповой: «В стихах Марии Поповой ярко выражено одно из главных свойств Интегрального стиха — единство формы в контрасте длин строк.

В частности, самые длинные строки интуитивно акцентируют рифму, которая вряд ли была бы так заметна, если бы не было такого разнообразия в отношении длины строки…

Интегральный стих использует в своём арсенале если не бесконечное, то очень большое количество составляющих его приёмов, техник, стратегий… Важно добавить — все они взаимодействуют друг с другом комплексно, интегрально, без чётких границ между ними… здесь будет вполне уместна одна цитата, выдающегося литературоведа академика Михаила Гаспарова: «…Насколько ощутимы эти неточные рифмы, сказать трудно: манера рифмования у Хлебникова сильно меняется от произведения к произведению – от очень точной до очень свободной, поэтому опыт рифменного ожидания читателю приходится каждый раз накапливать заново...».

Интегральной стих есть экспериментальная развивающаяся концепция стихосложения, описывающая одну из относительно универсальных практик работы поэта с формой и стилем стихотворной речи.

Интегральный стих есть комплекс уровней понимания стиха с более или менее гармоничным и уравновешенным (Интегральные качели, или система «сдержек и противовесов») использованием приёмов и методов, избранных Марией Поповой — осознанно или интуитивно — для каждого стихотворения в зависимости от цели и задачи, а также от собственного стиля...».

Светлана Рахманова — критик, журналист в «Exlibris», литературном приложении «Независимой газеты», поделилась: «Стихи Марии Поповой очень женские. Ее лирическая героиня обладает юной душой…

Свежесть и острота восприятия жизни — не это ли важные качества поэта? Однако, несмотря на душевную молодость, в героине Марии Поповой присутствует то, что психологи назвали бы взрослостью. Такое сочетание придает строкам индивидуальность…

То ледяные, то прохладные стихи Марии Поповой стали чем-то сродни кубикам льда в стакане с теплой минералкой в душный летний день...».

Людмила Вязмитинова поэтесса, литературовед, критик, наш автор предрекала: «От стихов Марии Поповой веет редким по нынешним дням, а в принципе — для поэзии вообще — настроем: всё хорошо. Это то «хорошо», которое рождается в глубине души самого человека, после проделанной им внутренней работы над собой и которое не просто изменить воздействием внешних обстоятельств...

… поэзия Марии Поповой отражает нахождение «на грани» — во многих смыслах. Прежде всего, конечно, это, как и у каждого поэта, зависание между небом и землей на грани ухода от земного. Но это и нахождение на грани выхода из жизни, которую можно назвать прошлой, и, соответственно, из прежней эстетики — страсти и вызова…

Главное же — это нахождение на очередной грани бесконечного таинственного процесса развития человека, который можно обозначить как превращение гусеницы в бабочку.

Стихи написаны современным свободным, внешне простым стихом характерным для Марии Поповой… её и ранее узнаваемый голос предстаёт как бы окрепшим, налитым силой и уверенностью. Эта сила — внутренняя, а значит — подлинная, за обретение которой заплачено честным прохождением по пути, который сама Мария Попова обозначает так: «сквозь зазеркалье пройти/и вернуться...»

Это то самое «вечное возвращение», о котором писали Ницше и Хайдеггер — к себе на новом этапе подъема по той лестнице, и конечный пункт которой сама Мария Попова обозначает очень точно: «я буду небесами».

...лирическая героиня вызывает уважение и симпатию — стремлением пробиться к некоей высшей гармонии, как в себе, так и в окружающем мире, и заразительной уверенностью в успехе, которая непоколебима… и даже следующий за словами, обозначающими конец видимого пути, вопрос «что тогда?» не вызывает ни малейшего волнения — так сильна идущая от стихов вера в свое внутренне «я», фактически –— в Царство Божие внутри себя.

Что-нибудь да будет, и оно тоже будет прекрасно, как и сегодняшний день — только будь верен себе и открыт миру. При этом, конечно, имеется в виду не изображение окружающего мира в радужных красках, а принятия его таким, какой он есть — с растворённой в его глубине непостижимой для человека тайной переплетения добра и зла. Марию Попову хочется читать и перечитывать...».

И вот стихи:

* * *

мир вокруг словно овеществлённый стих.

осень жёлтым одуваном над головой.

в тесной маршрутке мир так внезапно стих.

вот и метро. выходить. ты плотно дверь закрой.

вот и метро. тебе по делам. пиши смс.

но не про то, что хочешь побыть один.

синий и сладкий вечер щедро дают вразвес.

скоро зима. и снова качает сплин.

* * *

сплю вместе с землёю под снегом

вместе вместо и словно слова

наливаются груди

этот город где-то вверху надо мной

переплетеньем дорог и кружевом буден

посвящаю тебе и дарю

фонарём ускользает закат

погружается в зев

ночи смертельной и снежной

и лёгкой и вечной и пьяной

на обалдевших и мёрзлых ветвях

зима улыбается странно

* * *

когда на моей макушке вырастет роза

когда ты протянешь к ней свою руку

когда мы обернемся и взглянем на древний город

когда я закончу свой одинокий танец

когда мои слезы прекратят течь и падать на землю

тогда я спущусь к реке и просто умоюсь

вода унесет мои слезы

и отраженье розы

и город и память и горе и землю

и нас с тобою

вода поглотит и забудет свой собственный голос

тогда вдруг откуда-то вырастет роза

а на ее лепестке встанет город

я выйду из одного из домов и пойду по дороге

запев веселую песню

и встречу тебя

ты поможешь взять воду из речки

только

этого вот всего никогда не будет

* * *

и надо быть нежной и робкой,

и словно издалека,

но я не могу сдержаться,

как будто внутри – река.

холодная, быстрая, злая,

веселая, без затей,

чья свежесть – почти морская,

чья страсть – покорять людей.

холодная, быстрая, злая,

веселая, без забот…

и эта река взломает

твой темный тяжелый лед.

без начала без конца

в этой реальности стылой слегка

и в этом лете

в которое

ты с васильками в руках

на белом автобусе въедешь

рядом с цветной площадкой

где звонко играют дети

я счастливая вечная

на автобусной остановке

памятником

всем

нимфам спальных районов

там где тени

там где я делаю кофе

на кухне

в шёлковом и зелёном

как одеяния

тех деревьев

что смотрят бесстрастно

чуть позже

когда мы шагаем шагаем шагаем

вперёд

там движенье земли и наше

останавливается

почему-то внутри

моей головы

и взгляд блуждает

***

люди что приговорены

к жизни между сиреневым зданием ТЭЦ и

небольшими хрущобами

ютящиеся

боящиеся

несущие сумки с едой словно крест свой

вишневый цвет

распускается

и для них

в первую очередь

для них

***

мама обнимает сковородки нянчится с кастрюлями и плитой

мама днями на кухне танцует в этом ее покой

ухаживает за полом квартиры ухаживает за беспорядком

в магазинах страдает и у телевизора вздыхает украдкой

мама возвращается в сумрак своих ранних ночей

мама проникает в вещность вещей

вечером уходит в свою комнату спать внутри себя дрожа

мое давнее детство словно в темнице в себе держа

***

это грустное лето сверкнуло

отблеском вечных каникул — рая

за завесой белых шуршащих

часов и минут и секунд

разноцветное оползающее пространство

милая мордочка моей крысы

которой нет больше

ярко-зелёные травы и клевер

Мещерского леса

хаос комнат

и упорядоченность

офисных зданий

невидимая публика замирает

в экстазе

сердце давит

переполнилось что-то внутри

непонятно

сольётся ль с внешним пространством

соединилось

слилось

эрос проявлен и более чем

воздушен

он вырастает из смерти

автобус рига — москва

внутреннее пространство автобуса

рига — москва

пронизывают слова

они же пронизывают пространство

за его окнами

вот кресла

рюкзак под ногами

планшет перед глазами

вмонтированный в спинку кресла

спереди

меню

стюардесса

и паспорт в руках перед границей

вот соседка

случайная попутчица

бывшая рижанка

заполняющая

миграционную карту

для въезда в россию

и таких

больше чем пол-автобуса

за окнами

ночью — дождь

утром — солнце

***

Садясь на стул, принимаешь форму стула

Представляя тетрадный лист — становишься в клеточку

Вспоминая профиль пожилого незнакомца

Навсегда беременеешь его портретом

Время замостили плиткой разума

Даже смыслы уже не нужны

Сплошное неразумие

Младенчество

И игра

Время разматывается вспять слоями

Опадая с тела

Распускается внутренний цветок

Руки и ноги танцуют

Иду ночной дорогой домой

***

утром срезают асфальт

зелёные листья жареют

воздух костёр

сознание голая кожа

пусть все одеты кругом

день проходит невнятно

кондишен орёт

вечером тёмным медовым

пчелою плыву

сквозь ветер зелёный густой

***

что-то такое

на все времена

воздух хрустальный поёт

жарче чем пламя

в личном аду

шепчет про время вперёд

темень ночная к себе призовет

только рука на плече

так оставайся ты навсегда

холод теплей горячей

***

голое беззащитное и живое

в никуда ранение ножевое

спит ребёнком бог

на подушке рядом

он не просто так

нам на завтра задан

узнаем слова

переводим в мысли

облаками снов

золотые искры

***

я листьями теряю горизонт

и ветер яблоки приносит и несёт

сосна меня манит и учит петь

и непонятна колобкова смерть

танцуют солнца с рыжими детьми

тепло и тени свет и нота ми

забор стекло ранет переполох

вниз головой висим и виден Бог

в песке мираж и зоопарк в Москве

ствол обнимаю думаю в листве

и пластилиновая кукла хочет жить

а в книжке дома ищет волчья сыть

по лестнице в метро мы не идем

наверх и вниз не всё един подъем

пойду проснусь внутри всё суета

я буду небесами – что тогда?

после дождя

Посвящается Володе Павленко

я после дождя по траве

жаль не босиком

акация

возрождением высится

звоном

металлика из машины

и я не одна

и ты любишь меня

и жарко

и лето

я вспомнила что

все стихи о любви

писала тебе

на грани

просто на грани

земли и неба

существование

сжалось

взгляд

в облака

упирается.

и жизнь

красками

плещет

в лицо

не то поцелуй

не то фотовспышка

***

в метро по мосту через реку

я люблю когда река там за окном

цвета кобальта

точно такая же как

глаза женщины сидящей напротив

или джинсы мужчины читающего газету

старого и седого

он дочитал все что нужно

и написал в блокноте

убрал вещи в портфель

он засыпает

грохот и ветер

ветер и грохот

люди спят

и куда-то при этом едут

а собаки где-то там далеко

высоко на поверхности улыбаются и бегут

а может

тоже спят словно люди в метро и

я вспоминаю стихи

которые ты читал

там в темноте

больше года назад и

не могу вспомнить

***

на задворках поэзии

девочкой восьмилетней в коротком платье

стою и смакую

верлибровый леденец-монпансье

будто в провинциальном дворике моего детства

среди клумб с розовыми ромашками

и деревянных низких заборчиков

сочно-зеленым летом

когда акация уже набрала силу

и мальчишки собирают ее желтые

то ли стручки то ли цветы

делают из них дуделки

и дудят в них так

что в ушах звенит

когда ничего не откладывается на завтра

потому что завтра нет

а есть только здесь и сейчас

когда вот-вот позовут домой

и этого ох как не хочется

когда вокруг влажной шуршащей зелени

сгущается серый вечер

и клонит в сон

когда курлычут голуби

и где-то рядом в сторонке в теньке

дремлет вечность

о которой я ничего не знаю

***

Е. Ж.

А мы гуляем после института.

Весна не первая, и впереди их много.

Бывать на Чистиках

Совсем мне не противно.

Откуда-то здесь булочками пахнет,

И ветер задирает юбку мне,

Как в школе.

И девушка с бульвара

Крутит файерболы.

А на асфальте

Стекла осколок

Драгоценным камнем

Блестит, как в детстве.

И глаза большие

Подруги рядом.

Мы смеёмся.

* * *

А вчера город был серой жемчужиной,

Найденной мною в луже.

Сегодня под солнцем

Жемчужина стала белой.

Вплету ее в ожерелье

И на себя примерю.

Идет ли?

Я знаю, что жемчуг к слезам.

И первый весенний дождь

Их уронит.

Не я.

Я

улыбнусь.

***

фоторепортёру Володе Павленко

потерять тебя

чтобы снова найти

сквозь зазеркалье пройти

и вернуться

оставшись неизменённой

просто тебя вспоминать

опустить веки

и бегущих зеленых лошадок

себе представлять

в синем небе

ночью вздыхать

чувствовать жженье в груди

комкать простынку

по дому ходить

не чувствуя рядом тебя

и зная что ты далеко

близко и даже во мне

ты жженье в груди

из стакана вода

и пух тополиный

ты облако и одуванчик

ты где-то есть

и знаю что любишь меня

а я просто слышу

как у меня внутри

пульсирует сердце твоё

***

детка, малышка, бэби

шаги твои очень легки

пальцы так нервно тонки

чуть стоптаны каблуки

весенний снег исчезает

аватары смеются во мгле

друг твой с новой подругой

носится по земле

детка, малышка, бэби

это война, пригнись

вкус сигарет забыла?

мысленно затянись

***

окончательное, надеюсь

когда твой мужчина уходит к блондинке

с улыбкой стиральной машины

это вовсе не повод задуматься, всё ли с тобою нормально

это лишь повод

вздохнуть глубоко и принять предложенье любое

из тех, что сочтёшь подходящим

с ожесточеньем и радостью

а может с улыбкою лёгкой

решить что никто в белом свете не нужен

а нужно лишь небо деревья зеркальные лужи

и лёгкие сны и стихи и прогулки по лесу

и съемка кино

по сценарию собственной жизни

и новое нечто начнётся

как вдруг

придёт в личку

приветик из прошлого:

«я жив и здоров

и купил я

недавно гитару,

видался с детьми

и люблю я U2 по привычке»

и сердце сожмётся

зато чуть спустя

ты увидишь

во сне

как другого

целуешь

когда-то вы были не против

но вот постеснялись

и радостно всё же

в реале пусть он далеко

и ты даже не знаешь

насколько

и сердце сожмётся

опять

так хрустально

стеснительно

очень жестоко

неявно

неясно

жизнь одного поэта

бэби

он возил тебя в тот же город

что и меня

да и правильно

стоит ли

ради новой женщины менять привычное?

бэби

он ночевал с тобою

в том же отеле

что и со мной

да и правильно

стоит ли

ради новой женщины менять гостиницу?

бэби

он таскал тебя

теми же улочками

что и меня

да и правильно

стоит ли

ради новой женщины менять маршрут?

бэби

он читал тебе те же стихи

что и мне

да и правильно

стоит ли

ради новой женщины писать новое?

бэби

дома он спит с тобой

на той же кровати,

что спал со мной

да и правильно

стоит ли ради новой женщины менять кровать?

бэби слушай

это какая-то дурная бесконечность

и странный квест

лотерея

отнесёмся к этому философски

и с юмором

ни тебя ни меня

и никакую другую даму

он не съест

просто надкусит

***

я могла бы могла бы могла бы тебе позвонить

и послушать что ты солжешь

и сама соврать

я могла бы забыть о тебе

не могу

потому что лишь

вера и внутренний свет

заставляют меня дышать

не в прямом

в переносном

хотя я могла бы давно утонуть

пока я плыву

как тот младенец

с обложки альбома Нирваны

под названием «Nevermind»

жизнь есть чудо

плыть только вперёд

не смотреть назад

***

здесь трава

припорошённая снегом

рядом с мелькающими машинами

розами пахнет

здесь я иду к банкомату

деньги снимать

не успевая счета оплатить

сегодня и

завтра мне так же

здесь розы нюхать

почти что зимой

***

я не могу показаться кому-то хорошей

не могу показаться плохой

без Чьей-то воли

сидя в метро

под тупым и пустым рылом вмонтированной в стену

камеры

я даже не думаю

я созерцаю

неюности честное зерцало

тот кто ведет меня

отведет все беды

и решит проблемы

джа даст нам все

рэгги из 90-х настигает меня

настигает меня

***

Пирожок с вишней и капучино в Маке бесценны и постоянны.

Ощущаешь себя частью конструктора Лего.

Вот пирожок закончился, и

вот выпит кофе,

и деталька по имени я оторвалась от стола и куда-то плывёт.

Все по плану.

Так может быть завтра и послезавтра, всегда,

и в этом спасенье

от всяческих

нестабильностей.

Это замена

духовной жажды.

***

мы подростками вечными

в обычной макдачне сидим

где мальчишки с девчонками

в красных футболках

дают нам иллюзию сервиса

как в пионерском лагере

на эстафете

по слому эпох

где инфляцией — знание

там где матом унификаций

в кармане

каждый смартфон

принимает

московский гекзаметр

***

Говорят, мне идет Тарту.

Я согласна.

Мне идет Тарту.

Не бриллианты,

И даже не изумруды,

Что гораздо красивее —

Тарту!

Вместо утренних новостей

из Яндекса,

Расскажи мне,

Ну как там, в Тарту?

Как там, на его милых узких улочках?

Пожалуйста,

дай мне слово,

что летом

мы поедем

не в Питер,

где сыро и серо,

не в Крым,

и не в Турцию.

В Тарту, туда!

***

что бы ни делала ты осуждают лица кругом за столом в кафе и когда расплачиваешься у ветеринара слышишь как у соседей сверху в квартире стучат часы над башкой ничего не надо оставь уже ничего не надо кроме ободряющего кивка кроме того чтоб ощущать как огненные шары подлетая жарят твои ладони словно тогда почти вчера в детстве бредовом в четыре года

***

не хочу писать

стараюсь

ни к чему не привязываться

включая письмо

безумное завихрение

лип

в летнем троицком воздухе

куда важней и пронзительнее

каких-то стихов

***

Чувствуешь, что к тебе начинают относиться,

Как к отработанному материалу.

Тем не менее,

Тело незначительнее пушистой оболочки

Счастливого одуванчика,

Ещё не проросшего,

Но уже размечтавшегося о жизни

Где-то под снегом,

Задумавшего её

Дерзко, простодушно и жадно.

Скоро ты прорастешь,

Одуванчик мой,

Жизнь и слово.

***

солнечный мальчик

в кромешном тепле

осени жёлтый полёт

мама не старая

маленький сын

яблоко вечности

сон

любишь-забудешь

разлука змея

вечность свернулась кольцом

шёпот деревьев

листья летят

всё ни о чем

обо всём

***

и вроде должно уже быть много сил внутри,

а просто ложишься на дно морское, как черноморит.

видишь, как тени фигур плавают над тобой,

молишься на переливы света в толще воды.

запахи водорослей обдумываешь,

знаешь мечты и надежды

того, кто босою ногой по тебе идёт.

ты просто камень в глубинах воды морской.

ты впитываешь небосвод.

***

Так равнодушно относиться к своему телу

Всегда, даже этой

Летней ночью с сине-зелёным небом…

Не уразумевши даже причины

Людской любви или ненависти

К тебе.

Что уж говорить об обязательном наборе наук или философских истинах,

Когда ты не можешь даже понять

Тайну формы листа сирени

Или его лепестка?

Этого, конкретного?

Солнце равно светит богатым и бедным,

Красивым и не очень.

Так принято считать?

Ложь! У богатых всё же больше свободного времени

И возможности быть красивыми.

Лепестки сиреней скоро осыплются.

Будет летнее солнцестояние.

***

Как бы я нарисовала себя?

Живот как гранат

Ноги - моркови

Груди как репки

Пальцы - перья зелёного лука

Глаза - тёмные виноградины

Я — какой-то странный несостоявшийся натюрморт

Среди автобусов и таких разных

Домов из конструктора

В мире под небом из синей гуаши

На охристо-белой земле

***

этот год без работы был самым счастливым

я замедлилась до предела

раз во сто по сравнению с прошлой жизнью

и обрела

нет не счастье

и не покой

а что-то среднее

была Грузия горы монастыри

горы всего четыре буквы

а сколько близости к небу

в самом прямом смысле

иногда мне кажется

что в Грузии невозможно обмануть и предать

в том числе потому что стены наших подъездов расписаны матом

а в Грузии кресты вырезаны на деревьях

дальше была

Эстония стихи друзья кафешки и презентация книги

Питер холод и дождь

и невозможность

вернуться в прошлое

Таруса и стихи в огромном великолепном зале

и опять друзья

Александров

наверное я смогла наконец успокоиться

наверное смогла

***

Николаю, другу души моей

проснулся и рассказал

приснилось

что мы почему-то

делаем формочки в виде рыб

и начал на кухне готовить рыбу

а я так в ночной магазин

за морковкой и луком

потому что днём не купила

обдумывала будущий текст

но как объяснить

ведь ты человек конкретный

я обошла пару улиц

и в одном из дворов

купила морковку и лук

с овощами в сумке

я на ходу размышляла

что солнцево наше рельефом

вдруг стало напоминать все набережные

мира

наверное скоро

здесь разольется море

и встанут горы

и будет сплошной коктебель

но цветущий липой

и только солнце и море

и только ветер

и несть

печали